Нейтральные шведы прикрываются от «русской угрозы» Силами быстрого реагирования НАТО
01.09.2014 10:24

Фронтальное продвижение НАТО к западным рубежам России приобретает новые формы. Перед сбором в уэльском Кардиффе 4-5 сентября, натовцы развили бурную активность в отношениях с европейскими «нейтралами», находящимися за рамками Североатлантического альянса. На северо-восточной «обочине» евроатлантического пространства, где расположены нейтральные Финляндия и Швеция, назревает качественно иная ситуация. Вопрос вступления двух североевропейских соседей России в НАТО пока не значится во внешнеполитической повестке их руководств. Но предварительные шаги на этом направлении Хельсинки и Стокгольм всё же намерены предпринять.

На саммите НАТО — 2014 к подписанию готовятся договора Альянса с Финляндией и Швецией о предоставлении военному блоку возможности использовать их территории и инфраструктуру для развертывания Сил быстрого реагирования. Учитывая непосредственную географическую близость к России, тесное взаимопроникновение экономик, Финляндия будет до последнего откладывать членство в НАТО. Общественное мнение страны явно не в пользу выбора евроатлантической перспективы, правительство — менее всего заинтересовано в любом обострении отношений с восточной державой. Шведские же власти располагают большей свободой внешнеполитического маневра, что нашло свои проявления на предыдущих этапах дискуссии в стране по вопросу интеграции в НАТО.

Предоставление натовцам опорных пунктов базирования на своей территории «в случае кризисных ситуаций» видится Стокгольму наиболее рациональной моделью поведения. Это одновременно и проявленная солидарность с коллегами по Евросоюзу вокруг Украины, и фактически мало к чему обязывающая в сугубо военном отношении позиция. Основной объём работы в проекте под условным названием «сдерживание России в новых условиях» на себя возьмёт польский Шецин, где предполагается на постоянной основе сконцентрировать главные «антикризисные» силы НАТО в Восточной Европе. Роль шведских и финских пунктов базирования, вероятно, не выйдет за рамки некой демонстрации в сторону России. Ныне в Вашингтоне и Брюсселе взяли за правило постоянно грозить Москве «дополнительной ценой», которую она должна заплатить за свою политику в отношении Украины. Готовящиеся к подписанию в Кардиффе соглашения НАТО с финнами и шведами — это одна из составляющих «дополнительной цены», всё больше приобретающей комплексный политико-экономический характер.

Если верить шведской прессе, вопрос о новом уровне взаимоотношений Стокгольма со штаб-квартирой НАТО в Брюсселе был поставлен ещё осенью 2013 года. То есть, до эскалации украинских процессов, но уже с пониманием надвигающегося конфликта между Россией и Западом. Именно в последние месяцы 2013 года у шведов обострились опасения по поводу «агрессивной позиции» России в регионе Балтийского моря и на сопредельных территориях. Силы реагирования НАТО (NATO Response Force) на шведской территории, в стране, которая не то, чтобы оформила заявку на членство в Альянсе, но пока даже и не ставит об этом вопрос, имеет отчётливое внерегиональное звучание. Что сейчас проходит апробацию на Скандинавском полуострове, спустя непродолжительное время может материализоваться, например, на юго-восточном фланге политики НАТО. Грузия рвётся к участию в натовских силах реагирования, присоединение к которым республика должна оформить в 2015 году. После чего вопрос доступа НАТО к «стационарно-мобильным» точкам военного присутствия в Кавказском регионе может разрешиться сам собой.

Шведы не на первых ролях включились в политику сдерживания и санкций в отношении России. Но голос официального Стокгольма был хорошо слышен весной текущего года, когда Запад стал вводить против Москвы персональные и секторальные санкции. В апреле глава внешнеполитического ведомства скандинавского Королевства Карл Бильдт, кстати говоря, являлся одним их авторов программы «Восточное партнерство» ЕС, счёл уместным заявить в Одессе, что вследствие введённых санкций Россия в первом квартале потеряла $150 млрд. Его коллеги из шведских министерств финансов и экономики были менее настроены на конфронтационную тональность в ведении дел с Россией, прекрасно понимая все реальные издержки этого непритязательного предприятия. Экономический рост Швеции замедляется, былые макроэкономические прогнозы подвергнуты существенной переоценке в сторону снижения. Швеция поддерживает санкции против России, но считает, что они, а также российские ответные меры нанесут серьёзный урон экономике страны и ЕС в целом, заявил министр финансов Андерс Борг. Значительная часть ущерба от санкций и ответных мер России, запретившей поставки сельхозпродукции из Европы, будет не прямой, а опосредованной, заметил глава шведского минфина. Основное влияние на Швецию скажется не напрямую, а по мере снижения темпов роста российской экономики. На этих настроениях Швеция понизила прогноз своего экономического роста: вместо ранее запланированных 2,5%, в Стокгольме ожидают прироста экономики не более чем на 1,9%.

Следование шведов не в фарватере антироссийской политики Запада, но на одном из видных мест, интересным образом сочетается со стойким противлением местного правительства любой внутренней дискуссии по вопросу вступления Королевства в НАТО. В январе 2014 года премьер-министр Швеции Фредрик Рейнфельдт заявил, что членство в Альянсе не актуально для его страны. Реакция шведской прессы на столь откровенное признание главы правительства была выдержана в критических тонах. Негоже выступать с такими ремарками, когда на кону безопасность страны, якобы столкнувшейся с вызовами и угрозами с Востока — примерно так рассуждали СМИ крупнейшей скандинавской демократии. Тема «русской угрозы» в Швеции на современном этапе общественно-политической жизни страны сама по себе примечательна. Заявив о неактуальности евроатлантической перспективы для остающейся военно-политически нейтральной и экономически благополучной Швеции, страны победившего европейского социализма, премьер Рейнфельдт сослался на отсутствие широкой поддержки в шведском парламенте по вопросу полной интеграции в НАТО. Возможно, именно это привело в ярость некоторые местные издания, взявшихся усиленно цитировать последние опросы общественного мнения на предмет натовских симпатий шведов. Отмечалось, что за два последних года сторонников вступления в НАТО среди подданных Королевства стало на 8% больше. И уже 36% граждан страны выступают за непосредственное приобщение к «североатлантическим ценностям». Данные соцопросов — важная, но не определяющая для шведского правительства категория, тем более, когда голос сторонников НАТО в Швеции ещё далёк хотя бы от 50-процентной отметки. Но определённая динамика в предпочтениях граждан всё же присутствует, причём с ежегодным ростом в порядка 7%. Так, в начале прошлого года указывалось, что 29% шведских респондентов считают необходимым членство страны в НАТО. Противников этой идеи было больше — 32%. Но за 2012 год лагерь сторонников вступления окреп на 7% (с показателя 2011 года в 22%). Теперь приводится уровень поддержки НАТО в 36%, что вновь на 7% больше прошлогодних показателей.

С идентичными заявлениями о неактуальности членства Швеции в военном блоке премьер Рейнфельдт выступал по окончании работы саммита НАТО в Чикаго (20-21 мая 2012 года). К предстоящему натовскому слёту в Кардиффе шведские власти подошли с тем же пониманием преждевременности артикуляции неоднозначного вопроса. Но заокеанские и европейские партнёры требуют от Стокгольма новизны подходов, которые и будут оформлены 4 — 5 сентября в виде продвинутых соглашений по натовским силам реагирования.

Опыт свидетельствует, что шведскую общественность легко взбудоражить натовской темой. Вспоминается весьма красноречивый эпизод, имевший место на стыке 2012 — 2013 годов. В интервью газете Svenska Dagbladet (декабрь 2012 года) главнокомандующий Вооружёнными силами Швеции Сверкер Йорансон поставил под сомнение способность возглавляемой им армии самостоятельно противостоять внешним угрозам. Тогда, продолжив свою мысль, шведский военачальник пришёл к выводу о целесообразности вступления страны в НАТО. В качестве потенциальной внешней угрозы, противостоять в одиночку которой Швеции не представляется возможным, генерал упомянул Россию. Последовавшие затем опровержения со стороны шведских политических властей сводились к констатации недооценённой Йорансоном боеспособности находящихся под его командованием вооружённых сил. Также указывалось на отсутствие в текущей и ближайшей повестке североевропейского государства вопроса о вступлении в НАТО. Заявления Йорансона не носили официальный характер. Генерал просто поделился своими мыслями в интервью местной газете. Однако статус армейского чина в военной иерархии страны не мог оставить незамеченными его слова внутри и вовне Швеции.

Появление этих заявлений было отнюдь неслучайным. По сути, генерал дал адекватную оценку нынешнему состоянию дел в вооружённых силах некогда сильной в военном отношении державы. Военные эксперты разделяют мнение, что лучшие времена шведской армии закончились с преодолением «холодной войны», окончанием противостояния блоков НАТО и Варшавского договора. С начала 1990-х годов армия скандинавской страны подверглась реформам, результаты которой свидетельствуют не в пользу её усиления. Численность армии, а с ней и расходы на оборону были сокращены на порядок. Вследствие отхода от системы территориальной обороны, выступавшей ключевым элементом в военной доктрине Швеции с середины XX века, доля расходов на оборону в её ВВП в 1990-х годах сократилась вдвое. В середине прошлого века страна с менее чем десятимиллионным населением была готова поставить под ружьё до миллиона человек. Именно такой численности могла достигнуть шведская армия при проведении полной мобилизации мужского населения, подготовленного к боевым действиям. К концу 1950-х шведские военно-воздушные силы располагали более чем 800 самолётами и были, таким образом, четвёртыми по мощи ВВС мира — после американских, советских и британских. Сведение шведской армии до состояния формальных вооружённых сил завершил переход с 1 июля 2010 года на контрактную систему комплектования воинских частей. Транзит от армии, построенной на основе территориальной обороны и воинского призыва, к профессиональным вооружённым силам, комплектуемым контрактниками, сказался на боеспособности северной страны. Что фактически в декабре 2012 года и признали её самые компетентные в военных делах представители.

Между тем, события вокруг Украины взбодрили оборонные программы Швеции. Правящая парламентская коалиция «Альянс за Швецию» подала идею перевооружения армии, повышения обороноспособности страны. 14 сентября в Швеции пройдут парламентские выборы. Если правящий «Альянс» сумеет решить задачу воспроизводства во власти, то рассчитанной на 10 лет программе перевооружения в 2015 году будет дан старт (за декаду предполагается увеличить военный бюджет Королевства примерно вдвое).

Ещё до выдвижения на европейскую политическую авансцену украинского кризиса, Швеция предпринимала попытки вовлечься в деятельность боевых групп ЕС (подразделения быстрого реагирования стран ЕС численностью от 1,5 до 2,5 тыс. человек), создаваемых на платформе Европейской политики безопасности и обороны. Но в этом начинании Евросоюза, видимо, нечто не заладилось. Европейцы всё больше ощущают свою ущербность в военном плане, зависимость от ресурсов поддержки США. Отсюда и предпочтение Силам реагирования НАТО, соглашение по которым позволит шведскому правительству хоть что-то продемонстрировать собственному избирателю, индоктринированного в последние годы «русской угрозой». Приснопамятный генерал Йорансон (после того интервью его отодвинули от государственных дел, но от поста главкома не отстранили) в нашумевшей беседе со шведской газетой ссылался на аргументы реализуемой ныне Россией широкомасштабной программы перевооружения, апеллировал к проявлениям авторитаризма российских властей. Не забыл шведский военачальник привести и «пример Грузии». Россия была оценена Йорансоном как «главная угроза» Швеции с восточного направления потенциального театра военных действий. Показательными выглядели сетования военного чина на отсутствие у политического руководства страны намерений «милитаризовать общество, чтобы мы могли своими силами отразить угрозу с Востока».

Времена стойкого отторжения шведами перспективы вступления в НАТО, как можно с уверенностью предположить, миновали. Был период, когда шведы проводили антинатовские демонстрации с лозунгами «НАТО, вон из Гетеборга!», «НАТО, вон из Швеции!» (протесты весной 2007 года против захода в порты страны военных кораблей Альянса). Но предпочтения скандинавов на предмет их военной защищённости претерпели изменения после 2008 года. Власти страны выразили свою полную поддержку Грузии по итогам «пятидневной войны», разорвали военные связи с Россией и стали уверенно позиционировать себя в качестве последовательного критика внешне- и военно-политического курса восточного соседа. Времена шли, шведы пересмотрели многие свои шаги импульсивного свойства после августа 2008 года (сотрудничество с Россией по военной линии было восстановлено). Стокгольм, после сравнительно непродолжительного периода двусмысленной неопределённости, всё же дал согласие на прокладку газовой трубы «Северного потока» через свою исключительную экономическую зону в Балтийском море. Тем не менее, российско-шведские отношения не преодолели элементов взаимной подозрительности.

Подобная подозрительность с шведской стороны имеет глубокие исторические корни. Для устранения её рецидивов, в чём Стокгольм и Москва не могут быть не заинтересованы в долгосрочной перспективе, требуется не один год. С Полтавской виктории Петра прошло более трёхсот лет. С последней русско-шведской войны (завершилась в 1809 году, приведя к потере шведами в пользу России Финляндии) миновало два столетия. После 1809 года желание воевать с Россией у шведов напрочь отпало. Но ощущение угрозы, пусть даже на подсознательном уровне, осталось. Воевать с Россией у шведов нет не столько желания, сколько реальной возможности. Остаётся прикрыться Силами реагирования НАТО, одновременно продолжив пребывать на номинальных позициях североевропейских «нейтралов».

Европейская редакция ИА REGNUM

источник: http://www.regnum.ru/news/1842551.html