Венчурный бизнес России подводит предварительные итоги 2010 года. По мнению экспертов, с точки зрения темпов развития венчурных инвестиций в России, год назван рекордным. Как успешный, его расценивает руководство Российской Венчурной Компании (РВК), признанного лидера отечественного венчурного рынка. По разным оценкам, общий портфель инвестиций всех фондов, в которых участвует РВК, за минувший год почти удвоился. И это, несмотря на то, что рынок в минувшем году пока не достиг пиковых значений, отмеченных в начале 2000. На вопросы ER-Portal.ru в среду, 12 января, ответил Генеральный директор ОАО "Российская венчурная компания" Игорь Агамирзян. - Игорь Рубенович! Этот год для российского венчурного рынка прошел под знаком построения инфраструктуры. Есть ли недостаток в деньгах на рынке? - Я бы уточнил, не инфраструктуры, а экосистемы венчурного рынка. Потому, что инфраструктура – это только одна из частей системы, которая необходима для эффективного функционирования всего инновационного предпринимательства. На мой взгляд, в России недостатка денег на рынке, как такового, нет. Есть недостаток "умных денег". Денег, сопровождаемых опытом, экспертизой, пониманием, знанием того, какие продукты востребованы на рынке. Как их на рынок выводить и раскручивать. Дело в том, что в отличие от традиционных инвестиционных процессов, в венчурном бизнесе очень важным компонентом является не только сам финансовый капитал, но, наверное, в большей степени понимание того, как проект будет развиваться. Важно наличие опытных партнеров, которые выступают в качестве менторов, поставщиков системного мышления для новых компаний. И у нас, как мне кажется, в большей степени не хватает этих менторов, нежели самого финансового капитала. - Построена ли структура по обеспечению компании инвестиционно-привлекательными проектами? - Я не думаю, что такую структуру можно построить административным порядком. Она должна сложиться и вызреть в процессе развития экосистемы, о которой я уже говорил. И эта структура должна включать в себя не только предпринимателей, не только венчурных инвесторов, но все необходимые компоненты для ведения бизнеса. Соответствующие рыночные сервисы, иные компоненты, в конце концов, просто людей, например, бизнес-ангелов, или ушедших на пенсию предпринимателей, которые с удовольствием помогут молодым развивать их бизнес. - Как закончил 2010 год мировой венчурный рынок? Только ли американские компании сказали свое слово в венчурном бизнесе? - В 2010 году, по сравнению с прошлым, как я понимаю, в сфере венчурного бизнеса наметился определенный подъем. Тем не менее, тех пиковых значений, которые были отмечены в начале 2000 годов, рынок пока не достиг, не достиг он и докризисных значений. Тем не менее, общая тенденция роста очевидна. В России вообще, я думаю, 2010 год, в каком-то смысле был рекордный. В том числе по показателям с точки зрения венчурных инвестиций. Причем как частных фондов, так и тех фондов, которые работают с капиталом Российской венчурной компании (РВК), государственным капиталом. На самом деле, мы за 2010 год по общему портфелю инвестиций, инвестиций всех фондов, в которых участвует РВК, почти удвоились. За один только 2010 год венчурных инвестиций в технологические компании фондами с участием РВК было сделано почти столько же, сколько за три предыдущих года. Я не знаю, однако, о крупных сделках американских фондов в России в этом году. В США, без всякого сомнения, процесс идет, и идет очень хорошо. В этом году были подняты несколько крупных фондов, в одном из них нам довелось поучаствовать. Это фонд номер 13 под управлением Institutional Venture Partners (IVP), который собрал 750 млн долл. США, что на 100 млн больше, чем мы планировалось. На самом деле, это большое достижение. - Несколько слов о деловой активности бизнес-сообщества, "бизнес-ангелов" и венчурных компаний? - Активность растет. Я уже говорил, что фонды из системы РВК в этом году сделали почти столько же инвестиций, сколько было сделано за все три предыдущих года вместе взятых. Выраженный в денежном виде исчислении объем сделок растет. Появились некоторые интересные явления на рынке "бизнес-ангельских" инвестиций. В частности, в этом году образована НАБА, национальная ассоциация "бизнес-ангелов". Ассоциация объединила в себя несколько региональных "бизнес-ангельских" сетей. Тем не менее, мне представляется, что на рынке ранних стадий инвестирования, "бизнес-ангельских", посевных, в настоящий момент, наверное, все-таки не хватает определенного набора компетенций. Повторюсь, может быть, не столько самих денег, сколько людей умеющих делать венчурные инвестиции. Та же ситуация и в других секторах венчурного бизнеса, но на начальных стадиях это явление имеет наибольший масштаб. - Можете назвать основные потери года? - Потери? Было бы что терять. Мы все же находимся на самом начальном этапе развития рынка. - Пару слов о проблемах отбора проектов на рынке в России? - В России много интересных идей и проектов. Это абсолютный факт. Эти идеи и проекты исходят из различных центров инновационной активности: институтов, университетов, просто от творческих групп. К сожалению, тот, что есть много проектов, еще не значит, что имеется так же много объектов инвестирования. Потому что инвесторы вкладывают деньги не в проект, а в бизнес. Он может быть на ранней стадии, может быть убыточным, но в отличие от проекта, бизнес имеет бизнес-план, команду, vision (понимание того, что команда может сделать с точки зрения вывода проекта на рынок). Вот этого, к сожалению, не хватает нашим авторам проектов для того, что бы превратить свои проекты в бизнес. - Взаимосвязь венчурных рынков России и зарубежья… в том числе, и с той точки зрения, что раз научные сообщества связаны между собой, то и проекты не могут быть локальными. Согласитесь? - Вы знаете, с одной стороны, сущая правда, проекты не могут быть локальными. Рынок глобализируется, технологический рынок глобален по определению. Сегодня очень трудно найти инновационный продукт, сделанный в какой-нибудь определенной стране. Как правило, разные компоненты делаются в разных странах, на разных рынках. А вывод продукта по определению делается на глобальном рынке. Иначе говоря, конечный инновационный продукт продается практически во всех странах. Но что в вашем вопросе полемично, так это сделанная попытка связать инновационный бизнес напрямую с наукой. Вообще, наука и бизнес – это разные вещи. Позволю себе процитировать формулу, которая мне нравится. "Наука – это механизм получения знаний за счет денег, а инновационный бизнес – это получение денег за счет знаний". Классическая максима. Бизнес и наука – это разные вещи, и многие успешные инновационные проекты с наукой или с научными открытиями вовсе не связаны. Например, необычайно успешный в России в 2009 году проект "Веселый фермер", который принес рекордные деньги основателям компании. И я спрашиваю, какая там наука? - Президент Дмитрий Медведев пообещал, что государство и в будущем не откажется от вложения денег "в наиболее актуальные системы, наиболее важные программы", однако недвусмысленно дал понять, что считает активность частных инвесторов на венчурном рынке России явно недостаточной. Что сделано с тех пор? - Что сделано? Мы проводим совет директоров, который будет утверждать итоги 2010 г., а так же планы РВК на 2011 - 2013 годы. Впрочем – это наша оперативная работа, которая велась бы вне зависимости от появления президентского заявления. С утверждением Дмитрия Анатольевича Медведева о нехватке частных венчурных инвесторов, я, конечно же, полностью согласен. Их не хватает на рынке в связи с недостатком компетенций, о которых я уже говорил, и с недружественной средой для ведения бизнеса. Климат для ведения инновационного бизнеса, к сожалению, в нашей стране не является оптимальным, поэтому западные инвесторы с большим опытом, я уже не говорю - с большим капиталом, приходят в Россию осторожно, потому что здесь высокие "страновые" риски. - Не считаете ли Вы опеку государством венчурного бизнеса чрезмерно заботливой? - Государству свойственно опекать те инвестиции, те деньги, которые формируются за счет государственного бюджета, поэтому внимание к государственным компаниям, пусть даже повышенное, оно, конечно, естественно. Другое дело, бывает так, что государственные компании не столько опекают, сколько фасилитируют. К сожалению, случаются такие тенденции, случается, что институты развития, призванные развивать рынок, вместо того, чтобы его развивать, заменяют собой его элементы. Мы стараемся всячески таких тенденции избегать, помогать развиваться рынку в большей степени, чем брать на себя его функции, хотя стоит признать, иногда что-то приходится делать в ручном режиме, потому что на рынке не хватает тех самых компетенций. И мы, в частности, за счет развитых международных связей, привлекаем иностранных специалистов, которые помогают нам структурировать проекты. - Может ли государство быть основным поставщиком денег на поле венчурного бизнеса? - Нет. Даже для сегодняшней ситуации говорить о том, что основная масса денег в венчурном бизнесе – это государственные деньги, не совсем верно. По нашим расчетам, например, венчурные фонды с участием капитала РВК составляют примерно половину из всех фондов, работающих в стране. Соответственно в фондах контролируемых РВК 50 % - это бюджетные деньги (РВК, Минэкономразвития, регионов). Соответственно, простой расчет показывает, что государственных денег на венчурном рынке примерно четверть. Абсолютная величина всех венчурных фондов в денежном выражении около 2 млрд. долларов. Государственные деньги - примерно 15 млрд рублей. - В том числе, с учетом позиции, прозвучавшей на форуме "Россия, вперед!", в докладе, посвященном перспективам развития "Сколково", оценке двух направлений инновационного развития: Западного (США, Европа) и Восточного (Япония, Корея, Китай)? - Я не рискну судить, ближе к западу или востоку Россия, но пути развития инновационной экономики в нашей стране по японскому образцу я бы никому не пожелал. И это несмотря на моё глубокое уважение к японским коллегам, японской культуре и к Японии в целом. Та экономическая стагнация, тупик, в котором оказалась Япония в последние десятилетия – лучшее свидетельство тому, что инновационный сектор в этой стране мало развивается, поэтому, смею заверить, что, на мой взгляд, японский путь для нашей страны не является образцом, хотя об этом любят говорить. В юго-восточной Азии есть пример корейского пути с крупными компаниями и финансово-промышленными группами, однако с инновациями там тоже трудно, не слишком хорошо. К примеру, Сингапур, который развивается в совершенно иной традиции, в инновационном смысле обгоняет и Японию, и Корею, и является лидером в сфере инноваций в юго-восточной Азии. Кстати, Китай импортирует американскую модель, а вовсе не японскую. - Складывается мнение, что только путем финансирования венчурный рынок создать невозможно? - Да, не создать. Это требует интеллекта, требует привлечения умных, мотивированных людей. Опыт приходит с практикой, хочешь научиться плавать – нужно плавать. И в каком-то смысле, то модельное развитие, которое сейчас у нас происходит, оно в какой-то мере является песочницей для всех тех, кто в будущем будет строить систему инновационно-технологического предпринимательства в нашей стране. Нужно пробовать. Нужно учиться. Приобретать опыт. Рисковать. Иметь возможность рисковать. - Насколько необходим и востребован инструмент "стартапов" в российской научно-технической среде? - В научно-технической среде инструмент "стартапов", к сожалению, мало востребован. По крайней мере, практика создания хозяйственных обществ по 217 закону не вызывает энтузиазма. За год функционирования закона в стране создано 600 "стартапов", при этом университетов более 1000. Соотношение получается 0,6, в среднем, конечно. Безусловно, есть лидеры, где "стартапов" десятки, но есть и те, кто вообще ничего не сделал. Мое личное мнение, люди из университетской среды – пассионарные, развитые, уходят в инновационный бизнес постоянно, при этом зачастую теряя связи с академическим миром, университетами. Впрочем, это не всегда так. Любая крупная IT-компания, работающая на глобальных рынках, со своей альма-матер поддерживает нежные отношения, вплоть до того, что кафедры свои заводит, но бывает и по-другому. Например, университет настолько демонстративно не заинтересован вести бизнес со своими бывшими сотрудниками или выпускниками, что у тех, естественно, не возникает никакого желания сотрудничать с университетами. - Почему складывается парадоксальная ситуация, что российские ученые говорят об отсутствии денег, а венчурные компании говорят о недостатке проектов и избытке неосвоенных средств? Может быть, это дорогие средства, и почему те же ученые находят финансирование, едва уезжают из страны? - Это разные деньги, как раньше была разница между безналичными и наличными деньгами. Классическая ситуация в Советском Союзе. Вот так и здесь – не хватает сегодня в инновационной системе "умных" денег, зато избыток "глупых". На самом деле, проблемы в создании инновационного бизнеса происходят не только от дефицита денег. Деньги, конечно, тоже нужны, но нужны не только они. Наличие денег - условие необходимое, но не достаточное. В большей степени нужен опыт людей, команда, успех дела зависит от наличия визионера, понимающего, что из этого проекта может произойти. И в мире, и у нас в стране есть примеры визионеров, которые прекрасно себя проявили. Начиная от классических примеров - Стива Джобса и Билла Гейтса, которые создали высоко технологические бизнесы глобального масштаба, в России такими людьми можно назвать Гапонцева и Белоусова, кстати, они прекрасно работающих на глобальных рынках. - Расскажите о проблемах посевных инвестиций. О проблемах разрыва между инвесторами, привыкшими работать с бизнесом, и разработчиками, часто воспринимающими деньги как грант. - Есть такая проблема, наши разработчики, а часто и коммерсанты, воспринимают венчурные деньги как гранты, вне зависимости от того, в какой форме эти деньги, приходят. Например, мы столкнулись с этим в работе с фондом посевных инвестиций, мы его создали совместно с фондом Бортника, так вот, фонд посевных инвестиций предназначен для преодоления дыры, провала между проектом и бизнесом. И есть ограничения, что фонд инвестирует совместно с частными инвесторами, и ещё одно ограничение - размер инвестиций не может превышать 25 млн. рублей. И большинство заявок приходит как раз на 25 млн рублей. Вывод делайте сами. А когда проекты анализируют, то оказывается, что на самом деле требуется не 25 млн, а только 5. Таким образом, соискатели венчурных инвестиций, воспринимают венчурные деньги как бесплатные. При этом они не понимают, что это их деньги, их бизнес. И если проект завтра "выстрелит", окажется успешным – эти люди станут не миллиардерами, а всего лишь миллионерами, из-за того, что сегодня они отдали значительную долю в своей компании за ненужные им сейчас деньги. - Как планируется развитие института "стартапов"? - Мы пытаемся участвовать в формировании экосистемы – среды, в том числе и институциональными методами. В этом году мы провели довольно большую работу совместно с "Роснано", по подготовке законопроекта об организации венчурных фондов, проектных компаний. В принципе, работа идет по многим направлениям, часто отдельные функции приходится реализовывать в ручном режиме, сводить между собой предпринимателей, способных помочь, консультантов и т.д. Это тоже работа по построению среды для инновационно-технического предпринимательства. Но надо понимать, "стартап" - это механизм, способ запуска бизнеса и он критически зависит от наличия массы предпринимателей. Я вообще убежден, что в нашей стране люди имеют высокий предпринимательский потенциал и тому пример – начало 90-х, когда было открыто окно возможностей. Но технологическое предпринимательство, однако, оно очень сложное, завязанное на глобальные рынки, на, если можно так сказать, на мультикультуризм – умение выстраивать отношения с разными участниками, в том числе из разных стран, поставщиками компонентов, дистрибьюторами продукции на рынках и т.д. Это разные навыки. Технологический бизнес, он вообще сложный. Я бы сказал, что в инновационно-технологическом бизнесе технологии – это самая простая вещь. Гораздо сложнее то, что связано с рынком: правильно позиционирование, правильное отношение, правильный маркетинг, правильные бизнес-модели, логистика. Следует заметить, что даже опытные, дорогие маркетинговые компании бывает, промахиваются, проходят мимо целевой аудитории. А у нас, к сожалению, очень мало людей, кто все это может делать, кто имеет опыт работы в таком бизнесе. - Российская венчурная компания переедет в подмосковный "Инноград "Сколково", вы об этом говорили, для чего? Создание условий шагового контакта с участниками "Сколково", или это логическое продолжение самой задачи создания РВК? - Я рассматриваю "Сколково", как некий "пилотный" проект, который должен стать определенной точкой концентрации, и думаю, что как в развитых академических системах, существует "визитинг профессор шип", так и "Сколково" должно стать точкой притяжения для всех участников экосистемы инновационно-технологического бизнеса. По определению, все проекты в "Сколково" конечные, так, что постоянно жить и работать в "Сколково" нельзя будет, но там будет происходить постоянная циркуляция проектов, бизнес-решений, экспертов, разработчиков и такой системообразующий игрок, как РВК, должен находить в гуще этой ротации. А в первую очередь, в "Сколково" должны находиться фонды РВК – кластерные, посевные. Они должны быть в центре оборота интеллекта и капитала. РВК – учредитель и активный участник проекта "Сколково", мы воспринимаем "Сколково", как инструмент, который позволит решить уже упомянутые проблемы инновационного бизнеса, в том числе и по созданию критической массы. - А что вы думаете о завышенных требованиях со стороны бизнеса по отношению к соискателям инвестиций? - Требования завышенными не бывают, заказчик всегда прав, а в данном случае, венчурный инвестор выступает как заказчик, клиент для людей, которые будут выпускать некий продукт – инновационную компанию. И если мы исходим из того, что клиент всегда прав, а в рынке это так, то требования, которые он выдвигает, следует воспринимать адекватно. Бизнес – это нечто такое, от чего обе стороны должны получать удовольствие и удовлетворение. И инвестиции – это не милостыня, это всегда контракт, именно поэтому завышенных требований априори быть не может. - Можете обозначить перспективах капитализации самого "Сколково", сколько оно может стоить, ну скажем через пару лет, как объект капитализации? - Я не думаю, что может существовать корректная формула капитализации "Сколково". Через 2 года в "Сколково" будет что-то построено, оно будет обладать стоимостью недвижимости. Но в "Сколково" будет находиться некоторое количество компаний . Сейчас их 16, через 2 года, думаю, будет сотни. Но суммарная капитализация всей системы в целом через 2 года вряд ли будет определена. Надеюсь, проект "Сколково" окажется удачным и распространится на всю страну, а именно в этом, мне кажется, вся задумка. Ведь с одной стороны, идет строительство виртуальной экосистемы, а с другой стороны - проект, как предполагается, будет тиражироваться в другие регионы в случае успешности. Таким образом, в случае удачи, рано или поздно капитализация этого проекта должна стать капитализацией всей российской инновационной экономики. - В Калифорнии "стартапы" сейчас без особых затруднений собирают сотни тысяч, не имея иногда и прототипа технологии. А в России деньги на этих условиях получить очень трудно. Это свидетельство реализации тезиса рисков? - Я думаю, что это отражение неблагоприятной среды для ведения бизнеса, включая "страновые" риски для внешних инвесторов. Сама ситуация демонстрирует факт, что в Кремниевой долине путь от идеи до бизнеса менее тернист, потому что там есть все необходимые элементы инфраструктуры. В один из моих приездов в Кремниевую долину мой знакомый сказал, что здесь до любого эксперта по любому вопросу можно доехать за полчаса. В России это, к сожалению, не так. - В какие сроки можно ожидать появление структуры "упаковки "стартапов"? - Ну, постепенно такая структура появляется. Но формирование такой структуры никогда не бывает одномоментным процессом. У нас, например, среди венчурных партнеров по посевным инвестициям, по существу – это упаковщики "стартапов", зарегистрировано 75 организаций, из них успешно работают десяток. Но то, что за год 10 упаковщиков вышли на хороший уровень работы – это уже успех, а остальные 65 – они либо научатся работать, либо вымрут. Напомню, речь идет о фонде посевных инвестиций, зарегистрироваться в нем может любой, но в случае неэффективной работы уже через год из системы можно вылететь. У нас сейчас пойдет массовый вылет. Первые партнеры зарегистрировались в 2010 или в самом конце 2009 года, так что после новогодних праздников произойдет естественное очищение, а оно всегда подразумевает повышение уровня конкуренции, что, в свою очередь, приведет к повышению уровня компетенции. Кстати, венчурный бизнес вообще в целом в мире, за последние 10 лет показывает убытки. Т.е. в среднем, венчурный бизнес теряет деньги, при этом есть венчурные фонды, которые зарабатывают, и очень неплохо зарабатывают. - Что по-вашему нужно России для успешной интеграции в мировой инновационный процесс? - В истории есть целый ряд примеров, когда в государствах происходили инновационные перестройки, переходы на новый этап развития. Какие-то из примеров удачные, какие-то нет. Успешные, как правило – это те инновационные трансформации, которые происходили с участием государства, например, в Финляндии. В Финляндии бурное инновационное развитие началось с развала СССР. Финляндия в одночасье потеряла огромный и дешевый рынок. Для СССР Финляндия была окном в мир. Через Финляндию шел высокотехнологичный импорт в СССР. Финская экономика была настолько сильно связана с экономикой СССР, что говорили даже об эффекте "финляндизации". В 1991 году Финляндия оказалась в кошмарных условиях и за 10 лет провела трансформацию экономики, оказавшись в числе лидеров. Возвращаясь к тезису об успешных и неуспешных попытках модернизации, все успешные попытки были связаны с интернационализацией бизнеса. Ни один проект, ориентированный на внутренний рынок, успешным не был. На мой взгляд, для того чтобы в России происходило успешное инновационно-технологическое развитие, мы должны максимально интегрироваться с глобальными рынками, максимально участвовать в международных стандартах ведения бизнеса, в международных цепочках добавленной стоимости. Кстати говоря, с этой стороны, проект "Сколково" совершенно правильно спозиционирован, потому что подразумевает привлечение международных ученых, международные экспертизы и т.д. - Расскажите немного о роли РВК как ключевого инструмента государства в деле построения национальной инновационной системы. - РВК – системообразующий игрок в области. Мы делаем то, что считаем правильным, естественно, согласовывая свои действия с руководством. А наш совет директоров – это почти что экономический блок правительства. У нас хорошее сотрудничество с подавляющим большинством участников рынка. Тем не менее, если почитать в интернете, те же обсуждения вокруг "Сколково", можно встретить много негативных отзывов. У меня такое впечатление, что негативно относятся те, кто сами не хотят принимать участие в проекте. Вместе с тем, нужно честно признать, что наше государство, и не только за последние 20 лет, очень много сделало для того, чтобы подорвать доверие своих граждан к себе. Факт - даже за мои пятьдесят, с небольшим, лет жизни, я могу припомнить много примеров, когда государство обманывало свое население, поэтому в обществе сложился стереотип недоверия. И любая инициатива, исходящая от государства воспринимается как затея, направленная на реализацию интересов узкого круга людей, интересантов. Самое частое слово, которое можно услышать в связи с таким проектом – очередной "распил". К сожалению, такое общественное отношение контрпродуктивно и ни к чему хорошему привести не может. Я бы мог в качестве пожелания выразить предложение более открыто идти на диалог с государственными проектами, увеличивать свою вовлеченность, заинтересованность в них. Добавлю, что я впервые в жизни работаю в государственной компании 1,5 года, до этого больше 15-ти лет трудился в частных компаниях и транснациональных корпорациях. На эту работу пришел, потому что считаю, что могу принести пользу обществу, всем тем, кто меня окружает, тем к кому отношусь с уважением, тем, кто испытывает те же проблемы, которые испытывал я, когда работал в технологическом бизнесе в России. Сейчас наступил такой период, когда всем, а в особенности профессионалам (их не хватает) нужно переходить на рельсы конструктивного сотрудничества с государством. Потому что без участия государства в программах развития сделать что-нибудь серьезное будет сложно. И одна лишь критика ни к чему хорошему не приведет, хотя критика тоже необходима.

источник: http://er-portal.ru/about/text.shtml?17/9325