|
Название «Впусти меня» определено поверьем, что вампир не может войти в дом незваным гостем. Но – не только. Ощущение одиночества – оно от пустоты, которую необходимо заполнить кем-то или чем-то. Впустить это в себя. А уж добро впустил или зло – после разберемся. С одной стороны, в кадре гибнут дети. С другой, этих детей не жалко. Анонимус предупреждал: докатимся до детского сада. От ветхого кадавра Носферату – к утонченному нотаблю Дракуле, от гомоэстетичных аристократов Лестата и Луи – к главначпупсу Эдварду Каллену. И вот теперь – к двенадцатилетке с лицом Хлои Моретц (Убивашка из фильма «Пипец»). Детям нужна ваша кровь.
У него были очки, лицо маньяка Чикатило, нож, веревка, канистра для крови и маленькая девочка, которую нужно кормить. Причем лицо именно что «было» – растворилось: одна из жертв показала строптивость, приблизилась расплата, и дабы уберечь подопечную от лишних расспросов полиции, потрошитель-неудачник выливает на себя с полбанки кислоты.
Голодная кроха расстроится, но не сильно: к тому моменту она уже успела найти себе поклонника помоложе – забитого одноклассниками и затюканного религиозной матерью Оуэна, который все не мог собрать кубик Рубика, а теперь может – малютка-кровопийца научила. С умыслом научила, а может и просто так – по любви. Кто их, вампиров, разберет.
«Впусти меня» – ремейк шведского шедевра Томаса Альфредсона «Впусти меня правильно» (это если переводить дословно и помнить, что название – цитата из песни Морриси) – красивого, фестивального, тонкого и атмосферного фильма об одиночестве, любви, общине и условности понятий «добро» и «зло» для тех, кому всего двенадцать лет. Оригинал находился вне жанра, на дисках через запятую писали «сказка, фентези, ужасы, триллер, мелодрама, драма», ни разу не попадая в цель. Новая версия – бережно и любовно подражая оригиналу во всем, неудержимо скатывается в голливудщину.
Хорошо это или плохо – вопрос спорный, но Мэтт Ривз – бесспорно хороший режиссер, а главное – внятный (см. «Монстро»). Он умеет эффектно показать, как в город приходит Зло, и доказать, что любовь – главное в жизни. Данная вампирская история как раз про это самое будет, и в руках Ривза она зримо приобрела в зрелищности, в саспенсе, в ритме, как Голливуд велел. Но и потеряла тоже – в эмоциях, в рефлексиях, в атмосфере сказки. Это как с поддельными воздушными шариками, которые такие же, как настоящие, но не радуют, блин. Принципиально повзрослевшим не понять.
Впрочем, это не вина Ривза. Просто он не швед.
У скандинавов особые отношения с детством – богатые и очень личные. Возьмись за условный список «лучших детских книжек всех времен и народов», там каждый второй будет с севера и Альфредсону дальний родственник – Андерсен, Лагерлёф, Линдгрен, Хопп, Эгнер, Экхольм, Янсон. Пересмотри шведскую киноклассику и убедись, что о взрослении в схожих нотах и мазках снимали и минималист Андерссон, и великий Бергман, и модный ныне Мудиссон. То ли воздух в Скандинавии особенный, то ли тамошние дети одиночество острее чувствуют, меж сугробов и сдержанных взрослых бродя, – и надо их развлечь, придумать им друга – хоть Карлсона, хоть вампира, что обнимет и поцелует губами, в крови, как в варенье, измазанными. Вот и «Впусти меня» – типичный скандинавский коктейль из снега и обреченности, «этот жестокий мир» глазами ребенка, фильм, который именно чувствуешь, забыв об анализе и логике.
У американцев все четче, конкретнее, понятнее (там люди все-таки в кредит живут). Меньше риторических вопросов и больше – уточняющих: любовь между ними? а точно ли любовь? Так точно, она самая, – и малыш Оуэн, как юный Каллен, читает «Ромео и Джульетту», чтобы цитировать потом плотоядной избраннице. Ривз снимает сотни подобных непоняток там, где Альфредсон предлагал домысливать. Старательно разглаживает все сюжетные швы. Убирает лишние метафоры. Загоняет фильм в жанровые рамки, причем не рамки сказки, где и неестественное естественно, а в рамки мелодрамы, детектива, триллера. Посему на сравнении двух «Впусти» можно составить целое исследование об отличиях американского кино от кино европейского.
У Альфредсона зло подкарауливало тебя в пустынном парке, заглядывало в окна спортзала, спрашивало «который час», – оно было обыденным, почти бытовым, тем и пугало. У Ривза зло ждет своего часа на заднем сидении машины, натянув на голову полиэтиленовый пакет, – это система надежная, проверенная, отработанная в сотне слешеров.
Там, где у шведа правды и справедливости ищет скорбящий друг и муж, у американца дверь в обитель зла вышибает ногой полицейский – ему так по службе и по клише каждого второго триллера положено.
Если в оригинальном «Впусти» новообращенный упырь предпочитал добровольно сгореть в адском пламени, изнывая от голода, тоски и безысходности, то в ремейке смачно грыз собственную руку и утягивал за собой на тот свет зазевавшуюся медсестру.
Словом, больше экшна. Погонь. Крови. Спецэффектов. Пусть Хлоя Моретц скачет по деревьям и по шеям жертв как взбесившаяся обезьянка. Пусть там, где шведы слушали тишину и снегопад, американцы послушают религиозную проповедь – вечный спутник ужастиков.
Повторимся, все эти фокусы исполнены с трогательным уважением к оригиналу (в итоге один из самых южных штатов – Нью-Мексико – оказывается завален снегом, как пригород Стокгольма). Однако стремление Ривза заострить, украсить и разжевать не оставило атмосфере шведского фильма ни шанса. Тем более окончательно разжевать все равно не удалось – помешали пуританские нравы Америки. Зритель все-таки узнает, кем приходится юной вампирше сожженный кислотой потрошитель, зато ее фраза «Я не девочка» уйдет в пустоту. То ли вампиры на мужчин и женщин не делятся, то ли солдатский анекдот нам тут рассказывают (учитывая, что среди битых и убитых детей будет и некий Кенни – возможно, что и анекдот) – не ясно, а объяснить у Ривза дыхалка короткая.
Оно и к лучшему, возможно. Альфредсона в свое время хватило на единственный скандальный кадр, где половые органы героини показаны как нечто отсутствующее, но со шрамом (и его фильм данный эпизод не особенно-то украшает). Автор романа-первоисточника – Йона Айвиде Линдквист – объяснял все подробно, через педофилию, садизм хирурга и андрогинность девочки-вампира, которая раньше была мальчиком. Но первоисточник – это именно что роман ужасов, Альфредсон снимал кино о другом – о взрослении. Это Ривз замахнулся на все сразу, отказавшись рубить чуть ли не в последний момент (к головам и рукам, в том числе детским, это не относится).
Кто из двух режиссеров в итоге более жесток – вопрос спорный (у американца упомянутые головы прямо перед камерой плавают, зато у шведа в ленте зримо подрастает убийца – в новом «Впусти» игрушки с ножиком остаются игрушками). За кем из них художественная правда – тем более пусть каждый решает для себя. Обе картины в конечном счете провалились в прокате, обе получили восторженные отзывы критиков. Разве что новый фильм, в отличие от старого, назвал «лучшим фильмом года» сам Стивен Кинг – человек, отлично разбирающийся в кинематографе, а уж в ужасах и подавно. Но у него тут личное – близкий к «Керри» сюжет, нежно любимая тема вампиров, наконец, его сына тоже зовут Оуэном, и оба они – стопроцентные американцы. Альфредсон все-таки для европейцев снимал. И если его фильм в России запомнится больше, объясним это географией: Европа заканчивается за Уралом.
#{video1}
источник: |
