|
Обитателям Международной космической станции некогда скучать по определению. Их работа и даже свободное время расписаны буквально по минутам.
Во время своей орбитальной миссии космонавты приняли участие во Всероссийской переписи населения, вели мониторинг лесных пожаров, выполняли научные эксперименты. Один из них, абсолютно уникальный, – наблюдение за озером Байкал, которое одновременно проходило на Земле и в космосе.
Гость программы "Космическая среда" - Фёдор Николаевич Юрчихин, летчик-космонавт, Герой Российской Федерации.
Интервью взяла ведущая программы - Мария Кулаковская.
Полит.ру перепечатывает транскрипт разговора.
Фёдор Юрчихин и Мария Кулаковская. Фото Голос России
Кулаковская: Наступил момент, которого так долго ждали я и наши радиослушатели. К нам возвратился после длительного пребывания - около пяти месяцев - на МКС летчик-космонавт, мой соведущий Фёдор Юрчихин. Мы очень рады видеть вас в нашей студии. Пожалуйста, поделитесь впечатлениями. Что вы привезли на этот раз? Может, на этот раз пребывание на МКС для вас стало рутинной работой, и не было ничего удивительного?
Юрчихин: Каждый раз есть чему удивляться. Никогда эта работа не будет рутинной. Давайте по-философски. Если к работе относишься без души, значит, она рутинной и будет, какой бы она не была. А если с душой, любая работа, даже самая обычная, никогда не будет рутинной. Наверное, так. Здесь, конечно, каждый раз добавляются эмоции, связанные в первую очередь с видом Земли и самой станцией.
За это время станция выросла, по сравнению с тем, когда я был последний раз, три года назад. Добавились модули со стороны американского сегмента. И, самое главное, появились два наших новых российских модуля – МИМ-1 и МИМ-2. Конечно, сейчас у нас места побольше, с экспериментами стало полегче. Это исследовательские модули. Есть новые места, которые надо было исследовать, мы их исследовали.
На американском сегменте появилось замечательное место - "Купол" (модуль МКС - прим.пред.) европейской разработки. Там ты можешь разглядывать половину небесной сферы. Это, конечно, совершенно другой вид. Такое впечатление, что ты по пояс высунулся в космос и глядишь по всем сторонам.
Кулаковская: Здорово! Вообще, ваше пребывание чем-то отличалось в этот раз?
Юрчихин: Отличалось. Если в предыдущие полеты в основном составе экспедиции были три человека, то сейчас только на российском сегменте были трое, и столько же на американском. То есть, всего шесть человек. Это, безусловно, совершенно другие критерии и совершенно другое распределение рабочего времени. Успеваешь выполнить гораздо больше задач. Вместе с тем, возникло больше трудностей: все эти задачи совместить так, чтобы друг другу не мешали. Но бывают и такие вещи: например, мне нужен кто-то из американского сегмента. Я лечу в американский сегмент и начинаю его искать.
Кулаковская: И не можете найти?
Юрчихин: Да. Он спрятался где-то в закуточке. Бывает, кто-нибудь из наших спрячется в каком-нибудь закуточке, и мы начинаем искать. Поэтому сказать, что тесно, не могу. Сказать, что совсем потеряешься, - не потеряешься, и предмет не потеряется. Обязательно где-нибудь найдется.
Кулаковская: А теряли что-нибудь?
Юрчихин: Что-нибудь обязательно уплывет. Проходит максимум час-два, и оно плывет обратно, находится на вентиляторах.
Кулаковская: Что касается научной деятельности, какие эксперименты проводили? Что интересного?
Юрчихин: Исходя из того, что нас на российском сегменте было трое, то у каждого из нас был свой конек, свои направления. Саша Скворцов занимался плазменным кристаллом. Миша Корниенко очень много занимался биотехнологией, геофизикой. У меня была геофизика, икона, релаксация. Пришла новая аппаратура. Я первый раз работал с ней.
Эксперимент "Ураган" - это спектрометр, соединенный вместе с фотоаппаратом. Тут же все зипуется, файлы перебрасываются на Землю. Земля имеет достаточно быструю информацию с борта. По Байкалу мы работали с этой аппаратурой просто замечательно. Нам повезло, что в этом году было комплексное исследование озера Байкал, и нам как раз привезли новую аппаратуру. Ученые подумали, что хорошо было бы совместить. А в комплексном исследовании участвовали и суда, и наши батискафы "Мир".
Кулаковская: Как это было связано с вами?
Юрчихин: Очень просто. В это же время мы пролетали над этим районом и работали этой аппаратурой. Сразу получалось как бы многоуровневое зондирование одного и того же района.
Кулаковская: Как интересно!
Юрчихин: Да, было интересно.
Кулаковская: У вас на станции были какие-нибудь живые организмы?
Юрчихин: Кроме космонавтов - никого. Хотя были. Грузовик привез нам мушек-дрозофил. Это совсем маленькие мушки. С ними не поговоришь, но подготовка к возврату двух контейнеров с ними была на мне. Надо было видеть глаза Миши, Саши и мои, когда мы посмотрели на этот контейнер и увидели этих мушек, которые метались и летали там внутри. Обалдеть: три здоровых дядьки смотрят с удивлением на этих живых существ!
Кулаковская: Им не понравилось в космосе?
Юрчихин: Они нам ничего не сказали, промолчали. На самом деле, не хватает экспериментов с растительностью и животными.
Кулаковская: Хотелось бы?
Юрчихин: Безусловно. Как у Александра Беляева, если помнишь, в "Звезде КЭЦ" была собака с перепонками, которая могла летать по станции. Но держать на МКС собак нереально.
Кулаковская: Почему не дают заводить на МКС домашних животных?
Юрчихин: Были в виде игрушек.
Кулаковская: Это не интересно.
Юрчихин: На самом деле космос - вещь серьезная. Любое живое существо наверху – это прежде всего объект исследований. Ребятам в предыдущем полете повезло. У них были саженцы хвойных растений – уникальные небольшие зелененькие, изумрудные саженцы. Вокруг одно железо, пластик - а тут живое существо.
Кулаковская: Запах хвои.
Юрчихин: Я помню пятую экспедицию (Валерий Корзун, Сергей Трещев, Пегги Уитсон), когда мы прилетели туда на шаттле. Валера показывал нам в оранжерее салат – огромные зеленые листья. Именно в тех условиях – это чудо. Надеюсь, что когда-нибудь живые существа, оранжереи, растения перестанут быть чудом в космосе. Наверное, и космонавтика перестанет быть чудом.
Кулаковская: В условиях невесомости салат хорошо растет?
Юрчихин: У Валеры вырос хорошо. Они с Сережей хорошо за ним следили. При мне они его точно не ели, потому что нас было много, салата на всех не хватило бы. Но салат вылез за пределы оранжереи, разросся таким образом, что он даже выглядывал оттуда.
Кулаковская: Может быть, это от радиации?
Юрчихин: У нас здесь тоже есть радиация. Из растений в этой оранжереи были горох, рожь. Много чего росло.
Кулаковская: Вы уже проанонсировали нам свою вторую персональную фотовыставку.
Юрчихин: Я имел смелость взять на себя обязательства. Безусловно, я сделаю вторую выставку. Какой она получится, я еще сам не знаю, потому что я сейчас на этапе обработки фотографий. Где она будет – тоже пока не знаю. Но то, что будет, - это точно. Потому что если я сказал, я должен довести это дело до конца.
Она будет немножко в другом стиле, я уже понимаю это. Немножко по-другому, может быть, не только с точки зрения печати, техники и оформления, а преподнесения материала. Может быть, она будет более точной в том плане, что будет точно указан район. И, может быть, это будет разбавлено еще снимками, как это выглядит на Земле. Удалось сфотографировать очень много интересных предметов.
Кулаковская: Необычные снимки были?
Юрчихин: Чтобы было НЛО или снежный человек – нет.
Кулаковская: Если было бы НЛО, то весь мир, наверное, узнал бы об этом.
Юрчихин: Самое необычное, что есть, - это наша планета. Но насколько она меняется! Надо оказаться в нужное время в нужном месте и иметь с собой фотоаппарат. Я только фиксирую то, что мне хочет показать природа.
Кулаковская: Помимо основной научной деятельности на МКС вы приняли участие во Всероссийской переписи населения, вели блог, фотографировали и выходили к нам в радиоэфир.
Юрчихин: Да, случайно попал к вам в радиоэфир. Спасибо за приглашение.
Кулаковская: Скажите, как вы находили на все время?
Юрчихин: Это вопрос философский. Можно запланировать, организовать свой рабочий день таким образом, что действительно все успеваешь. Насчет того, вел ли я блог, это громко сказано, потому что я там появлялся время от времени. Нет такого постоянства, какого, может быть, хотелось другим. Был бы это эфир, как с вами, наверное, пользы, во всяком случае для меня, было больше, потому что мне достаточно сложно обрабатывать свои мысли долго. Мне хочется, чтобы это было конкретнее. В разговоре можно быстрее найти точки соприкосновения.
Вместе с тем, блог принес мне много радостных минут, когда я получал письма от девчонок. Знаешь, насколько интересно!? Это совершенно другой мир. Дети – это отдельная планета. На самом деле, было интересно, приятно, такие волнительные минуты. И этим детям приходилось писать, отвечать. Здесь, как на минном поле, каждое слово весомо, важно, обязательно - в первую очередь для меня. Это была ответственность лично перед собой – найти нужные слова, чтобы объяснить, и не обидеть, и не показаться высокомерным – найти этот контакт. Не знаю, насколько мне это удалось. С ребенком надо обязательно общаться только как со взрослым человеком, как с личностью. Надеюсь, я нашел этот контакт.
Кулаковская: Я думаю, что нашли, судя по откликам на ваш блог. Вообще, вести блоги уже стало хорошей традицией. Интересно, американцы ограничились только камерой? Они поставили на свой модуль камеру, которая в реальном времени, по-моему, показывает то, что происходит на МКС.
Юрчихин: Более того, они начали это делать раньше, и до сих пор это делают. Я знаю, что в нашем полете Даглас Уилок выходил в Twitter и вел там свой микроблог. До Дага в Twitter выходили другие ребята. Он не первый. Безусловно, это должно быть на постоянной основе. Но форму общения, наверное, выбирает космонавт, исходя из того, что он хочет и может. Я бы не стал это вводить в обязаловку.
Кулаковская: Нет, конечно. Но работе это не мешает, по крайней мере, основной. Есть свободное время, чтобы высказать свои эмоции?
Юрчихин: Поломать лишний раз мысли, попробовать объяснить то, что тебе ясно, понятно. Это приносит хороший психологический заряд. Одна девочка написала классную фразу: "Что это за профессия такая – космонавты? Что вы там делаете?"
Кулаковская: А что вы делаете? Убираете станцию, приводите ее в порядок?
Юрчихин: Детский непосредственный вопрос. Взрослые всегда говорят: "Зачем нужна космонавтика?" А в устах ребенка это: "А что мы там делаем? Зачем туда летаем?" На самом деле, это не то что профессия - целая область. Мало того что она находится на острие всех современных наук человечества: какую науку ни затронь, обязательно ей отклик найдется в космонавтике. Это множество экспериментов, связанных с новыми материалами, биотехнологией, медициной, техническими и геофизическими изучениями Земли, экологией, изучением окружающего пространства, изучением самой атмосферы – множество.
Человек рассматривает три больших направления, которые регулярно присутствуют на борту, - это раковые, онкологические болезни, гепатит и СПИД. Если хотя бы в одном из них космонавтика поможет человечеству найти лекарство от болезни, я считаю, что она полностью окупит все затраты человечества на эту область.
Кулаковская: Вы собираетесь в космос еще раз?
Юрчихин: Вопрос сложный, я его пока себе не задаю. Есть такое понятие - жизнь. Жизнь все расставит по местам. Сейчас я на Земле, и я счастлив этим. Я счастлив тем, что каждый день общаюсь со своими дочками, что прихожу домой, меня там ждут. Я счастлив тем, что мы можем вместе посмотреть фильм и обсудить его.
Кулаковская: Все равно тянет в космос?
Юрчихин: По прошлому разу могу сказать, что где-то через шесть месяцев после возвращения, не то что потянуло, а я понял потребность того, что хочу. Оно появилось тогда, причем очень жестко.
Кулаковская: Это же такие нагрузки. Состояние невесомости - это так неудобно, наверное. Все-таки долго вы там находились.
Юрчихин: Неудобно все.
Кулаковская: Вот именно. Что вас туда тянет?
Юрчихин: Наверное, все то, что у меня было позади, - и детская мечта, и институт, и работа на предприятии РКК "Энергия", и работа в отряде космонавтов, и, наверное, опыт и пример старших товарищей, которые рядом. Особенно хорошим примером для меня всегда были те, кто первые проходили. Недавно мы встречались с Алексеем Архиповичем Леоновым и Валентиной Владимировной Терешковой. Это прикосновение к великому. Вместе с тем, они обычные земные люди. Насколько приятно с ними говорить, общаться! А Владимир Александрович Джанибеков! Или Виктор Петрович Савиных, например! Я беру когорту космонавтов, да простят меня другие.
В нашей отрасли случайных не бывает – все отдаются душой. Когда к тебе на разбор вопросов, что было положительного, что отрицательного в экспедиции, приезжает Владимир Алексеевич Соловьев, и он тебя спрашивает, ты общаешься с ним. Для меня это люди другие. Мы такими не будем точно. Это люди, которые вершили историю нашего государства и нашей космонавтики. Они ее ставили.
Кулаковская: Вы к своей профессии относитесь спокойно?
Юрчихин: Нет. Я никогда не относился спокойно к этой профессии. Эта профессия - моя мечта.
Кулаковская: Вы говорите, что они делали историю. А вы?
Юрчихин: Я не делал истории как таковой. Как можно сравнить? У меня пять выходов, шесть часов. Есть семь часов сорок одна минута - это в американском скафандре. У Алексея Архиповича - двадцать с небольшим минут. Да это несоизмеримо! Эти двадцать с лишним минут – это, словами Армстронга, "маленький шаг для одного человека, но гигантский скачок для всего человечества". Это действительно был первый выход.
После Алексея Архиповича огромное количество космонавтов и астронавтов выходило в космос. И мой шаг в космос – это опыт их всех. У меня за спиной пять выходов в космос. Чтобы это понимали и относились к этому нормально - ничего аномального в этом нет. Анатолий Соловьев выходил в космос 16 раз.
Кулаковская: Насколько это тяжело?
Юрчихин: Физически, безусловно, это тяжело, потому что это не та работа, которую ты делаешь ежедневно. Эмоционально тоже, наверное, поскольку много задач. Но это очень интересно.
Кулаковская: А что ты чувствуешь в открытом космосе? Что слышишь? Какие-нибудь звуки есть?
Юрчихин: Да. Ты слышишь, и тебя слышат. Знаешь, почему?
Кулаковская: Потому что у вас есть микрофон и наушники?
Юрчихин: Во время нашего пятого выхода, который мы производили вместе с Олегом Скрипочкой, я работал на внешней поверхности малого исследовательского модуля "Поиск". В это время внутри модуля находились Саша Калери и Скотт Келли. Потом они мне рассказывали: "Такое впечатление, что нас заперли в бочке, а сверху кто-то ходил". Они слышали каждое мое движение. Много чего слышишь. Всегда слышишь своего напарника. Невидимая нить, соединяющая двух человек.
Кулаковская: Вы переговариваетесь?
Юрчихин: Постоянно на связи ЦУП, сопровождающий наш выход. Время от времени на связь выходит медицина и говорит, какое у нас самочувствие. Арнольд Семенович нам сказал, что у нас самая лучшая кардиограмма в галактике. Интересное высказывание. Нам, конечно, было приятно это услышать.
Кулаковская: Сколько времени вы работали?
Юрчихин: В последний раз работали больше шести часов. Я не могу сказать с точностью до минуты, потому что не занимался подсчетом.
Кулаковская: Тяжело?
Юрчихин: Опять же, мы исходим из того, кто как. Американская сторона уже давно работает по восемь часов. Но у них скафандр несколько другой – он мягче.
Кулаковская: И легче?
Юрчихин: Опять же, для выхода в космос предварительная подготовка у них тянется практически сутки, а у нас, грубо говоря, одел скафандр – и готов выходить в космос.
Кулаковская: Чем вы занимаетесь на станции в свободное время? Может быть, отмечаете какие-то праздники? Собираетесь вместе, ужинаете с астронавтами NASA? Какие-то совместные мероприятия проводите?
Юрчихин: Безусловно, есть и совместные мероприятия, и совместные ужины. Это обязательно присутствует, потому что хочется посидеть вместе, поговорить, поделиться новостями. Например, Скотт Келли устроил нам Thanksgiving Day - День благодарения.
Кулаковская: Ели индейку?
Юрчихин: В том числе.
Кулаковская: Правда?
Юрчихин: Да, потому что в американском питании есть smoked turkey - копченая индейка, и она была на столе. Еще была кукуруза. По возможности все, что принято.
Кулаковская: Интересно, что будет в Новый год на столе у наших космонавтов?
Юрчихин: Частично мы знаем, потому что мы разгружали грузовой корабль и нашли очень вкусные шоколадки.
Кулаковская: Красная икра?
Юрчихин: Честно, не знаю.
Кулаковская: А может быть?
Юрчихин: Наверное, возможно.
Кулаковская: А шампанское?
Юрчихин: Нет, его просто не откроешь. А если откроешь, то обратно не засунешь. Конечно, очень хотелось бы. Но, к сожалению, невесомость накладывает свои ограничения на космические подарки. Ребятам, которые сейчас на станции, предстоит встретить этот Новый год. У них будет большое количество различных подарков, мероприятий - Земля постарается, группа психоподдержки. Тем более, им встречать его на орбите 16 раз. Кстати, всех радиослушателей "Голоса России" поздравляю с наступающим Новым годом и Рождеством Христовым!
Кулаковская: Я присоединяюсь к вашим поздравлениям и от всей души поздравляю наших слушателей с наступающим Новым годом!
Юрчихин: И слушателей, и экипаж, который наверху.
Кулаковская: Спасибо, Фёдор Николаевич, что пришли к нам. У нас в гостях был летчик-космонавт, Герой России Фёдор Юрчихин.
См. также на Полит.ру:
Бывший министр общего машиностроения СССР Олег Бакланов: "Энергия-Буран" была создана как инструмент для понимания, что такое макромир
Член первого экипажа МКС космонавт Юрий Гидзенко: целью нашей экспедиции было приготовить станцию к тому, чтобы она могла дальше летать
Заместитель руководителя Роскосмоса Виктор Ремишевский: на космодроме "Восточный" мы будем делать ракету, которая создаст наше космическое будущее
Руководитель полета российского сегмента МКС Владимир Соловьев: мне бы очень не хотелось, чтобы по ЦУПу бегали
источник: |
