Иранский аналог российского Деда Мороза — Баба Новруз, он же Хаджи Фируз — чернокожий, приходит в марте, когда в ИРИ наступает новый год по принятому в стране мусульманскому календарю. По традиции, декабрь в России — месяц итогов и прогнозов, вынуждающий автора этих строк с двухмесячным опережением отчетов Тегерана рассказать о том, с какими результатами проводит 2014 г. политическое руководство Ирана.

Год этот для Исламской Республики был откровенно непростым. По сути, нет ни одного вопроса в экономике, социальной сфере, внешней политике страны, о котором можно было бы с уверенностью сказать, что «проблема решена». Курс, предложенный Хасаном Рухани и его командой «реформаторов и прагматиков», обанкротился. И под занавес уходящего года Тегеран приступил к его сворачиванию, естественно, не объявляя об этом официально: предвыборные обещания иранского президента об оттепели в отношениях с Западом и либерализации отдельных сторон внутренней жизни пользуются поддержкой двух серьезных групп — крупного частного капитала и студенческой молодежи. В цифрах это выглядит следующим образом: «серьезный частный бизнес» контролирует около 17% иранской экономики; а в 2 тыс. высших учебных заведений Ирана обучаются около 4 млн человек (почти 5% населения страны).

Либеральные идеи президентской команды поддерживает местная «интеллигенция» в лице профессорско-преподавательского состава, значительная часть медийного и экспертного сообщества, а также «малый бизнес», включая завязанных на финансовые операции торговцев недвижимостью. Принцип «не раскачивать лодку» — главное правило игры для политической элиты, поэтому сворачивание «курса Рухани», который пользуется поддержкой влиятельных сил и наиболее социально активной части общества, будет в наступающем году происходить осторожно и поэтапно.

Однако с настойчивостью, так как ошибки в выборе экономических и внешнеполитических приоритетов, сделанные Рухани к концу 2014 г., стали не просто очевидными, но и, пожалуй, вопиющими. Набор рецептов, которые команда иранского президента в 2013 г. предложила стране в качестве пути к процветанию и развитию, заключался в следующем:

1) «оттепель» в отношениях с Западом, и в первую очередь — с США, приведет к огромному притоку иностранных инвестиций, которые оживят экономику. Кроме того, с Ирана будут сняты санкции, вследствие чего мировые рынки откроются для экспорта энергоносителей, нефти и газа, а выручка от этого закроет «дыры» в бюджете и даст необходимые средства для модернизации экономики;

2) «замирение» с Саудовской Аравией позволит если не закончить региональную холодную войну, то хотя бы снизить ее накал. Что опять же позволит сократить бюджетные расходы как на оборону, так и на ведение прокси-войн в регионе;

3) «либерализация» некоторых аспектов внутренней жизни — ослабление цензуры в тех же социальных сетях, амнистия участников антиправительственных выступлений 2009 года, участие либеральной оппозиции в политических дискуссиях — даст возможность снизить уровень недовольства властью теми слоями общества, которые настоятельно требуют «демократических перемен».

По сути, речь идет об откровенном популизме: не нужно напряженно создавать «экономику сопротивления» и слезать с «нефтяной иглы», долой самоограничение и противостояние идеалам «общества потребления». Достаточно договориться с США, «и будет Ирану счастье».

Уходящий 2014 г. забирает с собой и все надежды президентской администрации, с которыми носились как министры экономического блока иранского правительства, так и внешнеполитическое ведомство ИРИ. «Новый курс» не выдержал испытания политическими и экономическими реалиями региональных и международных отношений. Беспрецедентная открытость и готовность к компромиссам, которую продемонстрировали иранские переговорщики в вопросах ограничения и контроля ядерной программы, завершилась не подписанием итогового соглашения, чего так ждали в ноябре по итогам Вены, а очередной паузой. Срок переговоров вновь был продлен. И дело здесь не в технических деталях, как пытались уверить госсекретарь США Джон Керри и его иранский коллега Джавад Зариф, а в том, что на соглашение с Ираном наложили вето Саудовская Аравия и Израиль.

Сначала официальные представители Эр-Рияда проговорились о том, что именно король Абдалла в разговоре с Керри заявил о «преждевременности сделки» с Ираном. Затем премьер-министр Биньямин Нетаньяху объявил, что это именно он заставил американскую делегацию в последний момент отказаться от подписания итогового соглашения по иранскому ядерному досье.

Наряду с сирийским кризисом полыхнул и Ирак, создав новый фронт для Тегерана. А пока администрация Рухани искала способы наладить диалог с Саудовской Аравией, задействовав для этого даже политического «тяжеловеса» Али Акбара Хашеми-Рафсанджани, Эр-Рияд добился ослабления позиций Ирана в Ливане и выступил финансовым гарантом строительства базы британского военно-морского флота в своем протекторате — Бахрейне. В ответ на исходившие из Тегерана призывы к разрядке саудиты ни на доллар не сократили свой военный бюджет и программы милитаризации Персидского залива. Ну а падение мировых цен на нефть окончательно закрыло вопрос о возможности модернизации иранской экономики за счет притока «нефтедолларов».

Политические дискуссии в Иране всегда отличаются жесткостью и драматизмом. Однако далеко не все вопросы становятся предметом публичных споров: решение о дальнейшей судьбе «нового курса» высшее политическое руководство страны также приняло, что называется, «в закрытом порядке». Буквально в последние две недели декабря, под занавес уходящего года, прозвучали многозначительные заявления лиц, которые являются реальными архитекторами иранской внутренней и внешней политики.

Первым выступил Мохсен Резаи, один из авторитетных деятелей Ирана, автор программы модернизации экономики страны на период 2020 г., секретарь Совета по целесообразности и, кстати, один из конкурентов Рухани на прошедших в 2013 г. президентских выборах. Суть его выступления заключалась в том, что нынешнее правительство занято утопическими мечтаниями, а его надежды на массовый приток «нефтедолларов» и иностранных инвестиций несбыточны. «Исламская Республика, на самом деле, давно уже нашла эффективное лекарство от любого внешнего давления, будь то цены на нефть или калечащие санкции. „Экономика сопротивления“, создание которой в качестве высшего приоритета провозгласил Верховный лидер Али Хаменеи, — это единственный реальный ключ к решению многих не только экономических, но и социальных проблем», — подчеркнул Резаи.

За выступлением Резаи последовало заявление руководства Корпуса стражей исламской революции, которое с 2013 г. было последовательным и бескомпромиссным критиком той политики, которую администрация Рухани проводила внутри страны и за рубежом. Суть его сводилась к тому, что КСИР, оказывается, теперь не имеет серьезных разногласий с президентом и готов к плодотворной и совместной работе.

Не успели наблюдатели оправиться от удивления, вызванного столь несвойственной для руководства Корпуса мягкостью и кротостью, контрастирующей с тем, что говорилось ими в адрес Рухани еще месяц назад, как последовало заявление секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Шамхани о том, что Тегеран не рассматривает возможность восстановления дипломатических отношений с Вашингтоном. Шамхани считает, что проходящие переговоры и консультации с американцами касаются исключительно ядерной программы, а любое отклонение от этой повестки «недопустимо». По его утверждению, Тегеран не намерен сотрудничать с Вашингтоном в каких-либо «региональных проектах» вроде борьбы с «Исламским государством» или урегулирования в Сирии.

Если сложить прозвучавшие в последние дни заявления от людей, которые реально формируют политику в Иране, то вывод будет очевиден: под занавес уходящего года состоялось решение об отказе, во всяком случае — в экономике и внешней политике, от курса, который проводила администрация президента Хасана Рухани. Ожидать более конкретных формулировок или специальных коммюнике от того же Верховного лидера Али Хаменеи не стоит, сказанного лицами, пользующимися его доверием, — достаточно.

Одним из главных принципов политической аналитики служит предельно критическое отношение к тому, что публично заявляют официальные лица. Выражение французского министра иностранных дел Шарля Талейрана о том, что «язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли», справедливо в отношении любого государственного деятеля. Однако содержание выступлений иранских руководителей подтверждается не только рядом вполне практических шагов, перечислять которые было бы слишком долго, но и теми поправками, которые внесены в бюджет страны на предстоящий финансовый год (март 2015 — март 2016 гг.). От предложенного президентской командой там осталось не так уж и много. А суть поправок сводится к возобновлению «экономики сопротивления», обеспечению социальной сферы в условиях санкций и сохранения политической и экономической активности Корпуса стражей исламской революции. Т. е. всему тому, чего не предусматривал «новый курс», предложенный «реформаторами и прагматиками» из президентской администрации.

Что же касается ориентиров во внешнеэкономической деятельности, то на днях из неофициальных источников ИА REGNUM в Тегеране пришла информация о том, что канцелярия Верховного лидера затребовала в свое распоряжение документы правительства, связанные с состоянием торговых отношений и совместных проектов в экономике с Китаем, Россией и Турцией. Это вполне логичный шаг, подтверждающий отказ от «нового курса», провозглашенного администрацией Рухани в 2013 г. Отказом, жесткая борьба вокруг которого будет определять основные тенденции иранской внутренней и внешней политики в наступающем 2015 г.

Игорь Панкратенко — редактор по Ирану ИА REGNUM