В прошлый раз мировые министры нефти встречались в прошлом июне. Встреча проходила в Вене. Тогда цены нефть как раз восстановились после резкого спада в начале года и колебались в районе 65 долларов за баррель. Министры в итоге с оптимизмом заключили, что падение цен, наконец, остановилось. Сейчас Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК) организует новую встречу. При этом нефть в настоящий момент стоит меньше 40 долларов за баррель, и это означает, что делегатам придется признать свою неправоту.

Насчет того, как отреагирует ОПЕК на неприятные новость, существуют две теории. Первая фокусируется на открытом бунте членов организации, с которым столкнулась Саудовская Аравия после года при низких ценах на нефть. Недовольство нефтяных стран вызывает тот факт, что, отказываясь снижать добычу, саудиты позволяют рынку определять цены. Саудовская Аравия не хочет отказываться от этого курса, потому что убытки в виде снизившихся продаж в таком случае лягут на нее, а выгоду от высоких цен в первую очередь получат другие — в том числе не входящие в ОПЕК производители из Соединенных Штатов и т. д. Однако сейчас Алжир, Иран, Ирак, Венесуэла и некоторые другие государства хотят, чтобы организация оправдала свою репутацию картеля и поступила, как полагается картелю: то есть ограничила производство, чтобы поднять цены. Если этого не произойдет, утверждает Международное энергетическое агентство, страны ОПЕК могут столкнуться с серьезным дефицитом бюджета и политической нестабильностью. Даже генеральный секретарь ОПЕК Абдалла Салем эль-Бадри (Abdallah Salem el-Badri) признает, что низкие цены его тревожат. Он называет их испытанием «для поставщиков и инвесторов» и говорит о «трудных временах для отрасли».

Согласно другой теории ОПЕК сохранит прежний уровень добычи и может даже его увеличить, так как после семилетнего перерыва в состав организации возвращается Индонезия. Планку, установленную на уровне 30 миллионов баррелей в день, ОПЕК уже успела превысить благодаря активной добыче в Саудовской Аравии и Иране. С учетом Индонезии совокупная добыча может дойти примерно до 32,5 миллиона баррелей в день.

Это может показаться странным, так как картели по определению для того и существуют, чтобы повышать цены, ограничивая производство. Вдобавок появление Индонезии в организации сбивает с толку еще и потому, что эта страна не соответствует базовому критерию членства. Она — не чистый экспортер нефти: производя 800 тысяч баррелей в день, она потребляет вдвое больше. Впрочем, ситуация проясняется, если признать один простой факт: ОПЕК — это не картель, а политический клуб.

Репутацию картеля Организация стран-экспортеров нефти впервые заработала в 1973 году, введя нефтяное эмбарго в ответ на поддержку, оказанную Западом Израилю в ходе Арабо-израильской войны. Ее санкции заставили мировые цены на нефть подняться в четыре раза, а Соединенные Штаты пострадали еще сильнее. Однако даже тогда речь фактически шла не столько об ограничении производства, сколько о совместных мерах по выводу нефтяного сектора из-под контроля западных компаний. Такие вещи можно сделать только один раз. После 1970-х ОПЕК фактически не могла ограничивать добычу в своих странах-членах, так как у нее нет для этого принудительных рычагов.

Как показывает анализ поведения ОПЕК с 1982 года, в котором она впервые ввела официальные квоты на добычу для своих членов, правила ОПЕК не оказывают серьезного воздействия на объемы производства нефти во входящих в нее странах.

Достаточно подумать о том, что будь ОПЕК картелем, она бы требовала от своих новых членов добывать меньше нефти — или, по крайней мере, медленнее наращивать добычу. Однако она этого не требует — и сами новые члены этого не делают. Скажем, Эквадор добывает сейчас столько же нефти, сколько и при своем повторном вступлении в ОПЕК в 2007 году, а Ангола, ставшая членом организации в том же году, стала в итоге добывать намного больше нефти, чем до этого. Кроме того, члены организации, как минимум, должны были бы удерживать производство в установленных границах. Вместо этого они нарушали эти границы в 96% случаев, что в итоге и заставило ОПЕК в 2012 году полностью отказаться от страновых квот. Наконец, члены картеля должны были бы, при прочих равных, добывать нефть меньшими темпами, чем не состоящие в нем страны — ведь это их ключевой инструмент для повышения цен. Однако они опять-таки поступают иначе. Безусловно, Нигерия и Ирак расходуют свои запасы нефти медленнее, чем большинство стран, не входящих в ОПЕК, однако дело тут в их проблемах с безопасностью и в трудных экономических условиях, а не в целенаправленно вводимых властями ограничениях.

Во многом миф об ОПЕК как о картеле продолжает существовать наперекор фактам просто потому, что самой организации это выгодно. Фальшивый статус картеля обеспечивает ее членам престиж — и некоторые политические преимущества. Например, в 1998 году пришедший незадолго до этого к власти в Венесуэле Уго Чавес заявил, что он собирается реформировать ОПЕК (не уточняя, как именно). В то время нефть стоила всего 10 долларов за баррель, однако после его заявления цены начали расти и за два года увеличились почти втрое. Это сильно повысило внутреннюю популярность Чавеса.

Если ОПЕК — это политический клуб, тогда решение принять обратно Индонезию выглядит вполне оправданным. Индонезии нужен доступ на заседания ОПЕК, чтобы налаживать выгодные контакты с нефтяными компаниями из Персидского залива. ОПЕК нужна Индонезия, потому что организация выглядит тем сильнее, чем больше в ней членов. Кроме того, ее членство может решить спорный вопрос о том, кто должен сменить нынешнего генерального секретаря, который собирался уходить еще в 2012 году. В прошлом индонезийские генеральные секретари возглавляли организацию уже четыре раза, и сейчас эта страна выглядит самым нейтральным кандидатом из возможных. Соответственно, тот факт, что Индонезия не является чистым экспортером нефти, просто не имеет реального значения.

Нефтяным аналитикам стоило бы признать, что неэффективность ОПЕК как картеля — это долгосрочная структурная проблема, а не временная заминка, вызванная политикой Саудовской Аравии. В этом случае год назад они не были бы так уверены, что ОПЕК ограничит добычу, и не заявляли бы, как гарвардский профессор Меган О’Салливан (Meghan L. O’Sullivan), что «саудиты не позволят нефти отправиться в свободное падение».

Если бы ОПЕК реально могла контролировать рынки, экономики ее членов не страдали бы сейчас от нехватки средств так сильно, как они страдают, согласно ноябрьским сведениям Международного энергетического агентства. Даже богатая Саудовская Аравия столкнулась с неприемлемо большим бюджетным дефицитом. Эта страна, безусловно, обладает гигантскими финансовыми резервами и может позволить себе терпеть такой дефицит сколько-то лет — но не вечно. Уже сейчас она задумалась о новом экономическом курсе, подразумевающем снижение внутренних топливных субсидий (которые дорого ей обходятся) и выпуск новых государственных долговых обязательств. Полтора года назад такое нельзя было себе даже представить.

В политическом смысле главной долгосрочной проблемой, которая волнует ОПЕК, остается изменение климата. Хотя эта организация — никакой не картель, она остается классической лоббистской структурой. Если Китай, Европа и Соединенные Штаты жестко ограничат выбросы углекислого газа, ее члены потеряют миллиарды долларов. Не сомневайтесь, что она будет делать все, что в ее силах, чтобы потребление нефти и газа не снижалось.

Тех, кто рассматривает ОПЕК как картель такое положение дел, наверняка, в очередной раз застанет врасплох. Между тем давно пора отказаться от мифа, утверждающего, что ОПЕК управляет нефтяным рынком. Она этого не делает. Все колебания нефтяных цен за последние годы — к добру они были или к худу — были порождены рыночными силами, которые организация практически не способна контролировать. Как выразился саудовский министр нефти Али ан-Наими (Ali al-Naimi), «цену на нефть может устанавливать только Аллах».