15/11/2013

В Сирии уже который год бушует гражданская война, а кровавое безумие обеих сторон может сравниться по масштабам разве что со сложностью геополитических проблем, которые выходят далеко за пределы сирийских границ. Жертвой оказался весь регион и в первую очередь население Сирии и соседних стран.

В таких условиях Ливан вновь стал заложником ситуации в силу своей географической близости и тесных социальных и экономических связей.

С марта 2011 года сирийско-ливанскую границу (она неизменно остается открытой с самого начала кризиса) пересекли почти 800 000 беженцев. Сейчас в Ливане находится в общей сложности 1,3 миллиона сирийских граждан, что просто огромная цифра по сравнению с 4-миллионным населением самой страны. Иначе говоря, на беженцев приходится пятая часть всех жителей Ливана.

Ливан в силу своих давних традиций помощи пострадавшим от региональных потрясений народов стремится оказать гуманный и братский прием соседям, которые были вынуждены пройти через хаос истории, но сохранили единство во многих областях. Это не говоря уже о родственных связях между многими сирийскими и ливанскими семьями.

Как бы то ни было, все это поднимает срочную проблему, которую международное сообщество просто не может оставить без внимания.

В противном случае под угрозой может оказаться хрупкое межрелигиозное и межобщинное равновесие, которого с таким трудом удалось достичь по приходу к власти премьер-министра Наджиба Микати в 2011 году.

Приняв непростое решение о начале диалога с «Хезболлой», правительство Микати подчеркнуло значимость этой силы, рычага влияния, который хочет сохранить за собой Иран в сирийском кризисе. Это тем более верно на фоне стремления к открытости с США, Великобританией, Францией и всем международным сообществом, которое наблюдается в политике избранного в июне этого года нового президента Ирана Хасана Рухани. Если вам нужны цифры, чтобы оценить все масштабы стоящей перед Ливаном проблемы, рассмотрим символический пример образования. Помимо 330 000 ливанских школьников в стране появились 500 000 пришедших с родителями сирийских детей. Все они тоже имеют право на учебу, которая может помочь им забыть о бушующем на родине бесчеловечном конфликте.

Что касается экономики, в недавнем отчете Всемирного банка прямой ущерб от сирийского кризиса с 2012 года оценивается более чем в 5,5 миллиарда евро. В этом году поступления в ливанскую казну упали на 880 миллионов евро, и происходит это уже третий год к ряду. Расходы бюджета в свою очередь выросли на 28%, что связано с небывалым по силе налоговым давлением, которое объясняется в первую очередь с увеличением трат на срочную медицинскую помощь и социальные службы.

Последствия ситуации обернулись настоящей катастрофой для хрупкого сосуществования представителей различных групп и конфессий, которое было достигнуто по Таифскому договору 1989 года. Это соглашение положило конец длившейся 15 лет кровопролитной гражданской войне, которая во многом напоминает происходящее в Сирии.

В некоторых регионах Ливана преступность возросла в два или даже три раза. Кроме того, все больше ливанцев вынуждены уезжать из родной страны из-за растущей стоимости жизни.

Опасность так велика, что за неимением более мощной поддержки для правительства национального единства, которое было с большим трудом сформировано после отставки Сада Харири два года назад, равновесие между шиитами, суннитами (на мусульман приходится 60% населения) и христианами-маронитами (39%) может пойти прахом.

Одним из главных следствий притока сирийских беженцев в страну стало существенное увеличение доли суннитов среди населения.

В отличие от руководства некоторых других соседних государств правительство Микати осознанно решило рассматривать сирийцев не как «беженцев», а как «перемещенных лиц». Помимо собственно символического характера такого решения, ливанский премьер стремится показать своим европейским партнерам и в первую очередь Германии, Великобритании и Франции (они тоже решили принять у себя сирийских беженцев), что проблема выходит далеко за пределы непосредственного окружения Сирии. Франция заявила, что готова принять 500 беженцев, Германия — 5000.

Такая существенная разница говорит о том, что Берлин гораздо лучше Парижа понимает то, с какими трудностями приходится сегодня иметь дело ливанскому правительству. Недавно ливанский премьер побывал в Нью-Йорке на встрече с генеральным секретарем Организации объединенных наций Пан Ги Муном, во время которой он напомнил, что безопасность и стабильность его страны станет одним из залогов успеха поисков мирного решения в соседней Сирии.

Кроме того, будущая конференция Женева-2 (в теории она может пройти 23 и 24 ноября) не должна сосредотачивать все внимание на важном, но вовсе не единственном вопросе ликвидации химического оружия режима Башара Асада.

Необходимо также разобраться и с проблемой беженцев и их воздействием на экономику и общество соседей Сирии и прежде всего Турции, Ливана и Иордании. В настоящий момент 110 000 сирийских беженцев находятся в Египте, 168 000 — в Ираке, 515 000 — в Иордании и 460 000 — в Турции.

Главным участникам этой конференции (Иран, США и России), которая призвана обеспечить мирное будущее Сирии, обязательно нужно внести этот вопрос в распорядок дня, поскольку он представляет собой необходимое условие примирения людей в стране и регионе.

Сейчас, когда мы все теряемся в догадках по поводу стратегического дисбаланса, последствий и разочарований арабской весны, формирование «нового Ливана» на основе излечения ран прошлого и восстановления страны как в материальном, так и человеческом плане, является образцом спокойного переходного процесса, который может послужить примером как для соседних стран, так и для всех государств в зоне Магриба.

В целом время лишь подтверждает правоту Наджиба Микати. Хотя тот и жестко придерживается позиции нейтралитета, чтобы тем самым не дать сирийскому кризису подорвать хрупкие основы ливанского государства, мы не можем полностью абстрагироваться от будущего Сирии, потому что у нее с Ливаном есть далеко не одна общая граница.