Означает ли это прекращение переговоров о Транстихоокеанском партнёрстве ?

Президент США Дональд Трамп 23 января подписал указ о выходе США из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (Trans-Pacific Partnership, TPP), подписанного  в феврале 2016 года двенадцатью странами Азиатско-Тихоокеанского региона после многолетних (с февраля 2008 года)  напряженных переговоров.

Новый президент без сожаления «вышвырнул на помойку» проект, который Обама не без основания считал одним из величайших достижений своей администрации. Конечно, без США ТРР не имеет смысла: Вашингтон  играл  главную роль при его создании, а текст самого соглашения во многом готовился американскими специалистами, которые затем согласовывали его с заинтересованными сторонами.

Что это означает для мира, для России и ее союзников?

Часть стран-членов нового объединения оказались в неловком  положении, поскольку уже провели соглашение через свои парламенты и ратифицировали его. Безусловно, доверия в международном сообществе к США, как к надежному партнеру, выполняющему свои обязательства, этот факт не прибавил.

Трамп объявил, что намерен заменить многостороннее соглашение двусторонними договоренностями, которые в наибольшей степени учитывали бы интересы США. Вероятно, по этому же пути пойдут и другие члены несостоявшегося партнерства.  В частности, Мексика уже  в ближайшие недели намерена начать переговоры с пятью странами-членами ТРР, с которыми имеет наиболее развитые торгово-экономические связи.

Но главное состоит в том, что вместе с  ТРР на «свалку истории» поползла, покряхтывая,  «старушка глобализация».

Сама попытка создания ТРР была проявлением идеологии глобализации, предполагающей клонирование в мировом масштабе американской экономической и  социально-политической  модели и  создание единообразной «пластиковой» цивилизации, в основу которой положен принцип свободы трансграничного движения товаров, капиталов, рабочей силы, информации и т.д.

ТРР задумывалось не просто как очередная, хотя и беспрецедентная по масштабам  зона свободной торговли, а как экономический блок нового типа эпохи глобализации. Соглашение охватывало практически все перечисленные выше сферы – импортные тарифы и нетарифные барьеры в торговле, охрану интеллектуальной собственности, государственные субсидии  хозяйствующим субъектам, распределение государственных заказов, электронную торговлю, финансовые услуги, защиту прав иностранного капитала, унификацию технических стандартов и конкурентных правил, введение новой системы коммерческого судопроизводства, которая ставила бы на одну доску права государства и иностранного инвестора и т.д.

Обама не раз говорил о необходимости распространить выработанные для TPP правила и стандарты на всю мировую экономику, в частности, на международную торговлю, заменив тем самым систему ее организации через ВТО.

*       *       *       *       *

Создание ТРР преследовало также цель сдерживания Китая, экономическая мощь которого растет пугающими американцев темпами.

Многие позиций соглашения о создании ТРР имеют явную антикитайскую направленность. Например, гармонизация в странах-участницах TPP стандартов мобильной телефонии параллельно с их ужесточением однозначно должна была обесценить ограничить экспорт в эти страны соответствующей продукции из Китая, который достиг впечатляющих успехов в этой сфере. Создание ТРР также затруднило бы китайский экспорт по многим другим товарным группам, поскольку в Китае в различных секторах экономики преобладают  государственные предприятия, а против них предполагается использовать те положения соглашения о ТРР, которые регламентируют и ограничивают масштабы и формы государственного субсидирования промышленности.

Одна из  опасностей состояла в том, что ТРР образует своеобразное кольцо по периметру границ Китая: в новый экономический блок вошли ближайшие соседи Пекина, а также те страны, с которыми у Китая наиболее развитые торгово-экономические связи: Япония, США, Австралия, Сингапур, Малайзия. При этом с тремя странами-членами ТРР у Китая есть территориальные поры: Японией (острова Сэнкаку), Вьетнамом и Малайзией (архипелаг Спратли в Южно-китайском море). Можно только гадать, как развивалась бы экономическая и военно-политическая обстановка в Восточной Азии, если бы в будущем к ТРР присоединились Южная Корея, Тайвань, а также оставшиеся государства АСЕАН, и Китай оказался бы в «окружении» противоборствующей экономической группировки.

Выход США из ТРР снимает эти угрозы для Китая, однако возникают другие.

Связаны они с тем, что Трамп, жизненный опыт которого лежит главным образом в бизнесе, воспринимает Китай как главную угрозу для США с их слабеющей промышленной мощью. Трамп обещает повысить экспортные пошлины на китайские товары до 45%, включая продукцию дочерних предприятий американских корпораций в КНР, обвиняя Пекин в нечестной конкуренции и сознательном занижении курса юаня для увеличения конкурентоспособности китайских товаров на американском рынке. С точки зрения Трампа такой подход приводит к потере рабочих мест и закрытию промышленных предприятий в США.

Его выводы небезосновательны. Двусторонний товарооборот с КНР составил в 2015 году 560 млрд. долларов, причем дефицит достиг рекордного уровня 260 млрд. долларов (410 млрд. – экспорт, 150 млрд. – импорт), т.е. треть дефицита всей внешней торговли США (760 млрд.). В свою очередь торговый дефицит является первопричиной огромного отрицательного сальдо платежного баланса по счету текущих операций (480 млрд. долларов) и многих других финансово-экономических пороков нынешней американской экономики.

Если новый президент выполнит свои угрозы, и китайский экспорт в США упадет, то резко вырастет вероятность «жесткой посадки» китайской экономики после длительного периода промышленного бума: темпы экономического роста КНР неизбежно снизятся, последует закрытие промышленных предприятий, рост безработицы и осложнение социальной обстановки. Следовательно, Китай встанет перед проблемой географической переориентации экспортных потоков, поиска новых рынков и заключения двусторонних и многосторонних соглашений о свободной торговле, в том числе с республиками Центральной Азии и другими странами по маршруту Экономического пояса Шелкового пути, ЕС, ШОС, а также государствами АТР.

*       *       *       *       *

Понятно, что в силу ограниченных масштабов экономики, слабого развития обрабатывающей промышленности и других высокотехнологичных секторов производства, а также преимущественно сырьевой структуры экспорта создание или роспуск блока TPP затрагивают интересы России в меньшей степени, чем интересы Китая: импорт сырья углеводородов  практически не регулируется соглашением о Транстихоокеанском партнерстве.

Нас больше волнует другая инициатива глобалистов, а именно создание Трансатлантического партнерства по торговле и инвестициям (Transatlantic Trade and Investment Partnership, TTIP), переговоры о котором США и ЕС ведут с 2013 года.

В свое время западные СМИ довольно быстро уловили взаимосвязь идеи формирования TTIP с задачами обеспечения национальной безопасности и окрестили этот блок «экономическим НАТО».

Центральную роль в выработке и продвижении инициативы создания TTIP и ТРР играл аппарат Совета национальной безопасности США. В выступлении 11 марта 2013 года бывший советник президента США по национальной безопасности Том Донилон заявил: «Наши цели являются не только экономическими, но и стратегическими. Многие считают экономическую силу главным инструментом мощи в XXI веке. В Атлантике и на Тихом океане цель США заключается в том, чтобы, укрепляя многостороннюю торговую систему, создать такие же мощные экономические партнерства, как наши союзы в сфере дипломатии и безопасности».

Поскольку Евросоюз пока остается главным рынком сбыта для многих российских производителей, радикальные изменения тарифно-таможенного режима после образования TTIP неизбежно создали бы новые ограничители в нашей торговле и инвестиционном сотрудничестве с европейскими странами.

Кроме того, администрация Обамы пыталась использовать TTIP для дальнейшей изоляции  России, втягивая в новые экономические блоки партнеров по СНГ и разрушая наши собственные проекты экономической интеграции на постсоветском пространстве. По сообщениям СМИ, во время одного из визитов на Украину заместитель Госсекретаря США Виктория Нуланд обсуждала возможность «тесного сотрудничества» Украины с TTIP после создания этого блока. Очередным объектом американских усилий по расширению потенциального состава TTIP и «поддержке демократии» на постсоветском пространстве  должна была стать Белоруссия, а возможно и какое-то другое государство-член Евразийского экономического союза.

Комментируя выход США из соглашения о ТРР, представитель Еврокомиссии Маргаритис Схинас заявил, что ЕС намерен «преодолеть тенденцию к односторонним действиям в сфере торговли» и уже имеет соглашения о свободной торговле либо ведет такие переговоры с большинством стран-членов ТРР. Что касается застопорившихся переговоров ЕС и США по TTIP, то Брюссель, по его словам, «остается открытым для достижения сделки». В свою очередь Еврокомиссар по торговле Сесилия Мальмстрем выразила опасение, что «избрание Дональда Трампа, похоже, определенно отправит переговоры ЕС-США в «морозилку», по крайней мере, на некоторое время».

Обращает на себя внимание тот факт, что  Трамп, неоднократно и жестко критиковавший ТРР и Североамериканскую зону свободной торговли (НАФТА), до сих пор не высказал своего отношения к усилиям администрации Обамы по созданию TTIP.

Его отношение к этому блоку и вопросу о возможности участия в нем республик СНГ во многом прояснит, был ли новый президент искренним, когда говорил, что Америка готова сотрудничать с Россией и не будет поддерживать «цветные революции».