Французская сторона начала подготовку к будущему судебному разбирательству в связи с непоставкой нашей стране двух вертолётоносцев «Мистраль» – «Севастопополь» и «Владивосток». Такой вывод можно сделать из заявления вице-премьера Д.О. Рогозина, заявившего о ничтожности оправданий французов со ссылкой на «форс-мажорные обстоятельства».

– Объяснения о том, что, мол, не созрели какие-то условия для того, чтобы передать нам эти корабли, никто воспринимать с нашей стороны не собирается, мы не считаем это форс-мажором, который прописан в контракте, это – просто демонстрация, если хотите, геополитической слабости Франции, – заявил Рогозин.

Фактически речь идёт вот о чём. То, что Франции придётся вернуть России деньги, полученные за «Мистрали», – не обсуждается. Кстати, ей придётся оплатить и ту часть кораблей, что была построена на российских верфях.

Вопрос в том, удастся ли французской стороне вывернуться из-под штрафных санкций, наступающих за неисполнение контракта и варьирующихся от 1,5 до 3 млрд евро.

С учётом того, что вопрос этот наверняка будет разбираться в международном арбитражном суде, скорее всего в Швеции, – шансы Франции достаточно высоки. На предмет беспристрастности судов, цивилизационно интегрированных в Pax Americana, сегодня уже не стоит строить иллюзий.

Однако важно то, что сэкономить и расслабиться Франции не удастся в любом случае. Ибо вся история с вертолётоносцами – одна большая антирекламная кампания французского ВПК.

Фактически разбирательство с Россией – это месседж покупателям вооружений во всём мире, от Латинской Америки до Индии: «Внимание! Мы можем заключить с вами контракт, взять деньги, а потом, когда Вашинтон прикрикнет, – кинуть с поставками и сказать, что так и надо. Мы не обладаем самостоятельностью и вообще – о надёжности наших поставок договаривайтесь с США. Которые, кстати, тоже не дают никаких гарантий и не держат обещаний».

Для России же, напомним, судьбы «Мистралей» есть вопрос скорее академический. Ибо главное, что интересовало отечественных специалистов – техническая документация, – было передано российской стороне в самом начале процесса по контракту.