| Сергей Михайлов: Президентская гонка в США и перспективы российско-американских отношений |
| 16.09.2016 05:46 | |||
|
США будут переходить от идеологически мотивированного интервенционизма к более прагматическому образу действий В ходе президентской избирательной кампании в США 2016 г. тема американской политики в отношении России оказалась одной из центральных в выступлениях кандидатов от обеих партий и их внешнеполитических советников. Это стало довольно неожиданным явлением, поскольку в предыдущих кампаниях политика в отношении России не занимала столько внимания избирательных штабов республиканцев и демократов. Такое пристальное внимание к России еще больше подчеркивает общую необычность предвыборной гонки 2016 г. С одной стороны, интерес к российскому направлению в ходе кампании 2016 г. вызван осознанным стремлением Д. Трампа сделать тему отношений с нашей страной еще одним пунктом своей программы, где он демонстративно идет наперекор устоявшимся взглядам двухпартийного истэблишмента. Если бы в рамках избирательной кампании сохранялся прежний двухпартийный консенсус по этой тематике, она наверняка не привлекала бы столько внимания политиков и пропагандистов. Но с другой, – острые предвыборные столкновения по данному вопросу отражают и общее изменение российско-американских отношений за последние годы, а также то обстоятельство, что в американском политическом классе уже нет прежней уверенности в подавляющем преимуществе США над другими конкурирующими державами. В этом контексте Россия выступает в качестве воплощения этих держав, вызывающих беспокойство в Вашингтоне. Именно это беспокойство и находит отражение в ходе предвыборных дискуссий. В экспертной среде сложилась убежденность, что кандидат от демократов Х. Клинтон является типичным представителем агрессивно настроенного крыла демократов, так называемых «либеральных интервенционистов», выступающих за использование силы и влияния США с целью преобразования остального мира в соответствии со сформулированными в Соединенных Штатах «нормами и правилами». Эта убежденность подкрепляется ее «послужным списком» соответствующих действий и заявлений на различных должностях за последние десятилетия. Сюда же относится ряд негативных и откровенно враждебных высказываний Х. Клинтон в отношении России. На основании заявлений Х. Клинтон и ее ведущих советников в ходе предвыборной кампании можно резюмировать, что на российском направлении демократы, в случае сохранения за собой власти, продолжат прежнюю стратегию по сдерживанию активности России вблизи ее границ, то есть в наиболее важном для нее регионе, и одновременно будут, в зависимости от ситуации, идти на ограниченное сотрудничество с ней в более отдаленных районах мира. Не исключено, что Х. Клинтон, особенно в начале ее возможного правления, попытается усилить давление на Россию в тех же сферах, где это давление стремится оказывать администрация Б. Обамы. Однако потенциал для этого у Вашингтона довольно ограничен, иначе нынешнее руководство Белого дома давно использовало бы такую возможность. Главным и наиболее чувствительным для Москвы способом прессинга в американском руководстве считают экономические санкции, скоординированные с Евросоюзом, поскольку сами по себе российско-американские торгово-экономические отношения не имеют для России принципиального значения. Но уже нынешняя администрация все яснее осознает, что возможности для еще большего вовлечения стран ЕС в санкционные мероприятия против России исчерпаны. Что касается позиции Д. Трампа, то его заявления о готовности искать пути для установления позитивных отношений с Россией на основе реалистического понимания общих интересов нельзя не воспринимать оптимистично. Это же относится к его намерениям поставить перед НАТО задачи, более соответствующие сегодняшнему дню, а не периоду «холодной войны». Также обращает на себя внимание, что Д. Трамп стремится избегать в своих выступлениях темы украинского кризиса, и соответственно с его стороны не звучит критика России по этой теме. Но если Д. Трамп придет к власти, на его политику будут оказывать и другие факторы, помимо его намерений. Во-первых, нужно отметить, что и сами эти намерения не во всем являются однозначно положительными с точки зрения российских интересов. Ясно, что звучащие с его стороны обещания о перевооружении армии США несут в себе элементы возможной гонки вооружений. Тем более что он призывает и к модернизации американского ядерного потенциала, что легко может привести к нарушению Соединенными Штатами существующих российско-американских соглашений в стратегической сфере. Более того, в начале сентября 2016 г. Д. Трамп заявил о намерении «заняться созданием самой современной противоракетной обороны». Какова бы ни была его мотивация в настоящее время, ясно, что одновременная модернизация американского ядерного потенциала и активное развитие систем ПРО повлияют на российско-американский стратегический баланс неблагоприятно для России. В случае попыток практической реализации эти предложения станут источником острых противоречий в двусторонних отношениях. Во-вторых, нужно осознавать, что взгляды Д. Трампа негативно воспринимаются основной частью американского внешнеполитического истэблишмента, начиная от действующих сотрудников Госдепартамента, министерства обороны и разведслужб и заканчивая экспертами аналитических структур и журналистами–международниками. Из этого следует, что после прихода к власти республиканскому кандидату придется либо проводить «чистку» аппарата внешнеполитических ведомств, что маловероятно, либо столкнуться с явным или подспудным саботажем его решений. Поэтому приход Д. Трампа к власти будет сопровождаться не только его попытками изменить международный курс США, но и возникновением конфликта между ним и американским внешнеполитическим аппаратом, что приведет к потере эффективности работы последнего. В целом, при оценке перспектив политики США на мировой арене уместно обратить пристальное внимание на ряд обстоятельств объективного характера, свидетельствующих, что у будущего президента США в любом случае будет мало возможностей для проявлений военно-политического авантюризма во внешней политике, в том числе и в контексте отношений с Россией. Во-первых, после многих лет разного рода военных интервенций на Ближнем и Среднем Востоке, приведших США к огромным материальным и политическим издержкам и пока не давших ощутимой отдачи, американский политический класс, в широком смысле, испытывает сильное неприятие к подобным действиям. Сотрудники вашингтонского Института Брукингса Дж. Шапиро и Р. Сокольски отмечают, что «борьба за “утерянное” лидерство путем использования военной силы в Сирии или где-либо еще может и осчастливит внешнеполитический истэблишмент и редакцию газеты «Вашингтон Пост», но подавляющее большинство республиканцев и демократов в Конгрессе, также как и общественность в целом, очень быстро начнут испытывать недовольство в отношении длительных интервенций с неясными целями, которые стоят миллиарды долларов и ставят под угрозу жизни американцев». Другой эксперт, ведущий американский ученый международник – «реалист», профессор Гарвардского университета С. Уолт отмечает следующее: «Прошли те времена, когда Соединенные Штаты могли одновременно управлять делами большей части планеты. Федеральный бюджет будет по-прежнему напряженным, кто бы ни победил на выборах. Следующий президент будет вынужден делать трудный выбор среди приоритетов». С. Уолт приходит к выводу, что если Д. Трамп и проиграет, а «Х. Клинтон войдет в Овальный кабинет в сопровождении когорты либеральных интервенционистов и нераскаявшихся неоконсерваторов, я совсем не буду удивлен, если ей придется вести себя более сдержанно, чем можно предположить по ее «ястребиному» прошлому. В любом случае, либеральная гегемония будет работать ничуть не лучше, чем это было во времена ее мужа, Дж. Буша-мл., или даже при Б. Обаме». Неслучайно и либеральный интервенционизм, и неоконсерватизм достигли своего расцвета в США в тот момент, когда Вашингтон был на пике своего могущества по сравнению с другими значимыми державами. Ощущение всесилия породило у американских лидеров желание действовать агрессивно на мировой арене, иногда даже без должного учета национальных интересов собственной страны. При этом в качестве обоснования подобной активности они привлекают подходящие идеологические теории. В то же время, когда американские руководители начинают ощущать дефицит влияния в международной сфере или даже вынуждены «переходить в оборону», они начинают вести себя более реалистично и «экономно» с точки зрения трат ресурсов на проведение внешней политики. Переход США от идеологически мотивированного интервенционизма к более прагматическому образу действий начался при президенте Б. Обаме. Безусловно, этот процесс продолжится, с большей или меньшей скоростью, независимо от того, кто станет следующим американским президентом.
|