Политика «сдерживания» – это прямой путь не только к новой «гонке вооружений», но и к новому расколу Европы

Выступление Дмитрия Медведева на Мюнхенской конференции по безопасности[1] вызвало самые активные обсуждения. Причиной стали в первую очередь слова российского премьер-министра о новой «холодной войне», которые были многими истолкованы как объявление Россией этой самой новой «холодной войны» Западу. Такое, безусловно ошибочное, толкование, можно отчасти объяснить неточностью синхронного перевода, которая действительно имела место. И министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер уже в тот же день попытался исправить ситуацию объяснив, что Медведева неверно поняли, и он не угрожал, а предупреждал об опасности дальнейшего нарастания конфронтации. Надо отметить, что некоторые европейские СМИ после первой волны крайне острых и критичных по отношению к России публикаций тоже попытались разобраться в ситуации, сравнив все варианты перевода с русским оригиналом речи премьер-министра, и пришли к тому же выводу, что и Штайнмайер[2].

Тем не менее, острую реакцию на слова Медведева о новой «холодной войне» вряд ли можно объяснить одними лишь трудностями перевода. Западные политики публично отвергают сопоставление сегодняшней ситуацией с событиями второй половины ХХ века, но тема, что называется, «витает в воздухе», и более свободные в своих высказываниях журналисты и эксперты, как на Западе, так и в России, уже давно охотно рассуждают о новой «холодной войне». В этом смысле достаточно показательна реакция немецкого издания «Бильд», который уже 14 февраля опубликовал экспресс-анализ под названием «Почему Россия проиграет новую «холодную войну»»[3].

Официальная позиция НАТО по вопросу о новой «холодной войне» сегодня достаточно однозначна и неоднократно озвучивалась как прежним генсеком этой организации Андерсом Фог Расмуссеном, так и нынешним — Йенсом Столтенбергом: «холодная война» была глобальным противостоянием двух идеологически принципиально различных блоков, в настоящее же время ситуация совершенно иная, поэтому применять данный термин в нстоящее время необоснованно[4]. При этом за высказываниями руководства НАТО  просматривается стремление интерпретировать текущую ситуацию как противостояние «цивилизованного мира» и «изолированной» или «отверженной» России.

В то же время в Германии, где хорошо помнят, что такое Берлинская стена и Фульдский коридор, воспринимают ситуацию более серьезно. Как отмечал еще в августе 2014 г. пресс-секретарь германского МИД Мартин Шефер, «то, что нам серьезно угрожает, это возвращение к периоду, который, как мы думали, остался далеко позади, а именно к 80-м годам прошедшего столетия, когда положение в Европе совершенно обоснованно характеризовали понятием «холодная война»»[5]. Для Германии это понятие наполнено вполне конкретными и крайне негативными смыслами, поэтому у немецких политиков есть свои основания избегать связанных с ним аналогий. В 2008 году, после конфликта в Южной Осетии, Штайнмайер, который тогда также занимал пост министра иностранных дел, говорил о том, что нельзя допустить новой «холодной войны»[6], и в то же время отвергал любые сравнения: «Все те, кто сегодня легкомысленно говорят о новой холодной войне, похоже забыли, что все это, стена и колючая проволока, идеологическое противостояние и атомная гонка вооружений, означает»[7]. В основе своей эта позиция сохраняется и сегодня.

Впрочем, чисто с теоретической точки зрения проблема заключается еще и в том, что отсутствует точное определение самого понятия «холодная война». Изначально оно являлось не более чем фигурой речи, которая была выдвинута журналистами и писателями, а затем получила широкое распространение. Но фигурой речи это понятие, по сути, остается и в настоящее время. Стоит отметить, что, например, в ФРГ конца 70-х годов, на фоне «периода разрядки», политики говорили о «холодной войне» в прошедшем времени и так же как сегодня ставили вопрос об опасности ее повторения. Это уже потом временные границы «холодной войны» были четко зафиксированы на отрезке между Фултонской речью Черчилля и падением Берлинской стены.

В отсутствии точного определения и ясных признаков «холодной войны» все рассуждения о том, находимся ли мы в этом состоянии или еще нет, бессмысленны. Но при этом вполне допустимо использовать понятие как фигуру речи  и проводить определенные исторические параллели, что и сделал в своей мюнхенской речи Медведев.

Надо отметить, что такие параллели сегодня более, чем очевидны. Даже если оставить в стороне рассуждения экспертов, пускай и из исследовательского подразделения НАТО, о применимости тезисов «Длинной телеграммы» Джорджа Кеннана к сегодняшнему конфликту Запада и России[8]. Или же получившие в последние несколько месяцев широкое распространение сравнения, опять же на экспертном уровне, Фульдского коридора с Сувалкским, который, как полагает командующий силами США в Европе Бен Ходжес, может в любой момент может быть перекрыт Россией[9]. Все это при сильном желании можно рассматривать как чисто теоретические рассуждения, хотя и прямо отсылающие к тому историческому периоду, который сегодня стараются не упоминать западные политики.

Но в реальности наблюдается разворачивание в отношении России политики «сдерживания», частью которой является наращивание военного потенциала НАТО в ЦВЕ и Прибалтике. То есть речь идет об использовании не только риторики, но и инструментов «холодной войны». И с этой точки зрения упомянутые экспертные рассуждения об актуальности тезисов Кеннана уже не выглядят чистым теоретизированием. При этом ряд европейских стран, и в первую очередь Германия, говорят о необходимости дополнить «сдерживание» компонентом «разрядки», проще говоря, как можно скорее перейти от «Кеннана» к «Армелю» и реализовать новый вариант «восточной политики» Вилли Брандта. За что, кстати, подвергаются критике со стороны своих более «молодых» партнеров по Евросоюзу[10].

В Берлине, похоже, смирились с тем, что единственная на сегодня реальная возможность нормализации отношений с Россией заключается в выборе меньшего из двух зол, и все чаще обращаются к «докладу Армеля» 1967 г., предлагая его в качестве основы политики Запада в отношении России[11]. Такой подход можно было бы оправдать известной фразой Бисмарка о политике, как искусстве возможного. Однако за последние два года на Западе, однозначно принявшем тезис об исключительной виновности России в текущем политическом кризисе, почти никто всерьез не попытался взглянуть на ситуацию под иным углом и разобраться в глубинных причинах происходящего, что, между тем, могло бы подсказать решения, выходящие за рамки логики «сдерживания» и «разрядки». В этой связи показательно «особое мнение» Сергея Караганова, высказанное им в рамках доклада «группы мудрецов» ОБСЕ: российский представитель одобрил отдельные положения, но не принял текст доклада в целом, отметив, что он не нацелен на предотвращение новой структурной военно-политической конфронтации, а стремится лишь сделать эту конфронтацию мягче[12].

Очевидно, что политика «сдерживания», даже дополненная компонентом «разрядки» – это прямой путь не только к новой «гонке вооружений», но и к новому расколу Европы, что означает полный отказ от главного тезиса «Парижской хартии», зафиксировавшей в 1990 г. окончание холодной войны. И когда министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский, требующий размещения постоянных контингентов НАТО в «нашей части Европы», на той же Мюнхенской конференции заявляет российскому постпреду при НАТО Александру Грушко, что «российская часть Европы находится внутри российских границ», эта новая (или старая) реальность становится вполне ощутимой[13]. При этом есть некоторые основания полагать, что говоря о «нашей части Европы» Варшава сегодня имеет в виду не что иное, как «Междуморье», концепцию которого новое правоконсервативное польское правительство, похоже, рассматривает в качестве руководства к действию. Что, учитывая изначальные цели этого проекта, привносит в текущую политическую ситуацию особую интригу.

Но можно, конечно, попытаться избежать проведения всяческих аналогий и подождать нового Оруэлла или Липпмана, которые предложат новое название для происходящих процессов. Тем более, что существующие политические и экономические условия действительно во многом имеют принципиальные отличия от условий периода «холодной войны». Однако это никак не отменяет того факта, что логика действий, инструменты и даже риторика сегодня все меньше отличаются от тех, что использовались во второй половине ХХ века. Не отменяет, соответственно, и возможных негативных последствий, которые хорошо известны из истории.

[1]     Выступление Дмитрия Медведева на панельной дискуссии на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности. Правительство России, 13.02.2016. http://government.ru/news/21784/

[2]     Redet Russland den Kalten Krieg herbei? Frankfurter Rundschau, 15.02.2016. http://www.fr-online.de/medien/medien-redet-russland-den-kalten-krieg-herbei-,1473342,33792380.html

[3]     Warum Russland einen neuen kalten Krieg verlieren wird. Bild, 14.02.2016. http://www.bild.de/politik/ausland/russland/warum-sie-einen-neuen-kalten-krieg-verlieren-werden-44560984.bild.html

[4]     Press conference by NATO Secretary General Jens Stoltenberg following the meeting of the NATO-Ukraine Commission. NATO, 13.05.2015. http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_119430.htm; Press conference by NATO Secretary General Anders Fogh Rasmussen following the first day of meetings of NATO Defence Ministers. NATO, 03.06.2014. http://www.nato.int/cps/en/natolive/opinions_110618.htm

[5]     Regierungspressekonferenz vom 29. August. Bundesregierung,

[6]     „Es darf keinen neuen Kalten Krieg geben“ – Interview des Bundesminister des Auswärtigen, Dr. Frank-Walter Steinmeier, mit der Rheinischen Post, am 23. August 2008. In: Stichworte zur Sicherheitspolitik, N 7/8, Juli/August 2008. Presse- und Informationsamt der Bundesregierung, 2008. https://www.bundesregierung.de/Content/DE/PeriodischerBericht/StichworteSicherheitspolitik/2008/2008-09-09-sipo-jul-aug.pdf

[7]     Rede des Bundesministers des Auswärtigen, Dr. Frank-Walter Steinmeier, vor der Heinz-Schwarzkopf-Stiftung zur gesamteuropäischen Sicherheitspartnerschaft in der Reihe „Historische Reden an Europa” am 10. Dezember 2008 in Berlin. Bundesregierung, 11.12.2008. https://www.bundesregierung.de/Content/DE/Bulletin/2008/12/138-3-bmaa-sicherheitspolitik.html

[8]     Rojansky M. George F. Kennan, Containment, and the West’s Current Russia Problem. NATO Research Division, 25.01.2016. http://www.ndc.nato.int/download/downloads.php?icode=476

[9]     Mcleary P. Meet the New Fulda Gap. Foreign Policy, 29.09.2015. http://foreignpolicy.com/2015/09/29/fulda-gap-nato-russia-putin-us-army/

[10]   Линас Линкявичюс. “Разрядка” в отношениях с Россией на сей раз не сработает. The Wall Street Journal. Перевод: Inopressa, 09.06.2015.  http://www.inopressa.ru/article/09jun2015/wsj/litva.html

[11]   См. напр.: Rede von Außenminister Steinmeier zum 60. Jahrestag des Beitritts Deutschlands zur NATO. Auswärtiges Amt, 30.06.2015. http://www.auswaertiges-amt.de/DE/Infoservice/Presse/Reden/2015/150630_BM_NATO.html

[12]   Back to Diplomacy. Final Report and Recommendations of the Panel of Eminent Persons on European Security as a Common Project. OSCE, November 2015. http://www.osce.org/networks/205846?download=true

[13]   Munich Security Conference 2016, Panel Discussion “Between Reassurance and Reengagement? The Future of NATO” https://www.securityconference.de/mediathek/video/panel-discussion-between-reassurance-and-reengagement-the-future-of-nato/filter/video/?tx_dreipctvmediacenter_mediacenter[venue]=36

• В системе охраны Белого дома выявлены серьезные бреши
• В Астане прошел российско-казахстанский бизнес-форум
• Работа для студента: с чего начинается поиск?
• Недорогие грунтовые металлоискатели для студентов и частных поисковиков
• У министра связи Николая Никифорова швейцарские часы