Усиление присутствия НАТО в ЦВЕ и Прибалтике не направлено на реальное сдерживание «российской угрозы»

Итогом предстоящего саммита НАТО в Варшаве станет, по всей видимости, решение об усилении присутствия сил альянса в странах Прибалтики и Польше, а именно — о размещении там на ротационной основе четырех батальонов общей численностью до 4000 человек. Пока западные политики говорят об этом как о «варианте, который пока обсуждается», но похоже, что все предварительные согласования уже завершены или близки к завершению.

По информации «Wall Street Journal», руководство двумя из предполагаемых к размещению батальонов должны взять на себя США, еще два батальона возглавят Великобритания и Германия¹. 28 апреля немецкий министр обороны Урсула фон дер Ляйен в разговоре со своим литовским коллегой Юозасом Олекасом подтвердила, что Германия готова играть лидирующую роль при формировании батальонной группы, которая будет размещена в Литве². 29 апреля эту информацию косвенно подтвердил представитель министерства обороны Германии Йенс Флосдорфф, сообщив на правительственной пресс-конференции, что одна из «моделей», обсуждаемых в настоящее время внутри НАТО, предполагает, что Германия в качестве «основной страны» возьмет на себя ответственность за размещаемое в Литве воинское формирование³. При этом предполагается, что «литовский» батальон, как, видимо, и остальные три, будет состоять из подразделений различных стран НАТО, бундесвер же предоставит только одну роту, т.е. порядка 150-250 человек⁴.

Пока что представители германского правительства говорят об этих планах как о находящемся в процессе обсуждения «возможном варианте», отмечая, что окончательное решение будет принято только 8-9 июля в Варшаве. Тем не менее, представитель минобороны Флосдорфф и 29 апреля, и во время следующей пресс-конференции 2 мая, не смог ответить на вопрос о том, какие еще возможные «модели» рассматриваются в НАТО. Вполне вероятно, что никаких альтернативных вариантов нет, и принципиальное решение уже принято, а все, что обсуждается в настоящее время – это лишь детали его реализации.

Телефонный разговор фон дер Ляйен с литовским министром обороны состоялся всего через несколько дней после визита 25 апреля в Германию президента США Барака Обамы и мини-саммита глав пяти государств в Ганновере, в котором помимо Обамы и Ангелы Меркель приняли участие Дэвид Кэмерон, Франсуа Олланд и Маттео Ренци. При этом накануне визита Обамы немецкая пресса сообщала о том, что США добиваются от Германии существенного участия бундесвера в укреплении «восточного фланга» НАТО, и американский президент намерен поставить этот вопрос перед Меркель на ганноверском саммите⁵. Очевидно, что вопрос действительно был поставлен, и судя по последующим сообщениям, Берлин согласился с требованиями Вашингтона.

Впрочем, на Германию оказывают давление не только США, но и партнеры по Евросоюзу, в первую очередь, конечно, те же Польша и прибалтийские республики. И в этой ситуации «двойного давления» Берлин, хочет он того или нет, должен реагировать и учитывать требования партнеров, подтверждая свою роль лидера. Времена, когда Германия могла заявить «особое мнение», как это было, например, в 2011 году при голосовании в Совбезе ООН по резолюции №1973, давно прошли. Сегодня ценой отказа может стать серьезная изоляция.

Однако наиболее интересным в этой ситуации является вопрос о том, зачем вообще нужно укрепление «восточного фланга» и почему участие в этом процессе Германии столь важно для США и их главных союзников в Европе?

Возможность прямого военного нападения со стороны России оценивается на Западе как маловероятная, причем такого мнения придерживаются соответствующие ведомства даже в прибалтийских республиках. Так, например, в «Оценках угроз национальной безопасности» за 2015 г. министерство национальной обороны Литвы отмечало: «Несмотря на возрастающее финансирование своих вооруженных сил Россия по-прежнему отстает от НАТО по военным и техническим возможностям. Потенциал Российских вооруженных сил недостаточен для масштабного конвенционального военного конфликта с НАТО. Поэтому вероятность конвенциональной наступательной кампании со стороны России против НАТО или ее отдельного члена оценивается как низкая»⁶. В Вашингтоне и Берлине вероятность нападения на одну из стран НАТО со стороны России оценивают еще более скептически, если, конечно, рассматривать реальные оценки, а не те многочисленные материалы, которые публикуются в рамках текущей информационной войны. Хотя Германия, по словам спикера фракции СДПГ в бундестаге Нильса Аннена, в своей политике принимает во внимание «обусловленную историческим опытом неуверенность» стран Прибалтики и Польши по поводу действий России⁷.

То, что усиление присутствия НАТО в ЦВЕ и Прибалтике не направлено на реальное сдерживание «российской угрозы», подтверждается и численностью планируемых к размещению контингентов. Они очевидно недостаточны для гипотетического военного конфликта России и НАТО и имеют, скорее, символический характер.

Но, как представляется, этот символизм, хотя и имеет определенное значение, не является основной целью продвигаемой стратегии «сдерживания» России, в рамках которой, собственно и происходит укрепление «восточного фланга». Главной задачей здесь является, скорее, поддержание постоянной точки напряженности в отношениях стран ЕС и России, и Балтийский регион, с его спецификой и сложным отношением ряда стран к России, хорошо для этого подходит. Цель — фиксация раскола между Россией и Евросоюзом, в первую очередь его западной частью, а также создание условий, не допускающих возвращения отношений к их прежнему уровню. Роль России в европейской политике должна быть, таким образом, существенно ограничена, а ее каналы связи с ЕС и различного рода диалоги, в том числе и по вопросам европейской архитектуры безопасности, сведены к необходимому минимуму.  То есть речь идет, по сути, о том, чего США и их наиболее близкие союзники в Европе добивались еще до начала кризиса на Украине⁸.

Для США, переносящих фокус своего внимания в АТР, также принципиально важно оставить за собой надежный «тыл» в Европе, и не просто переложить ответственность за региональную безопасность на плечи европейских стран, но также исключить возможность того, что они в какой-то момент вновь начнут смотреть в сторону России. К Германии, с ее доминирующим положением в ЕС, тенденцией к выстраиванию «стратегических партнерств» с неподходящими, на взгляд США, партнерами, а также историческими традициями заключения сепаратных соглашений с Россией это относится, возможно, в первую очередь. Отсюда, по всей видимости, происходит навязчивое стремление втянуть Берлин как можно глубже в разыгрываемое противостояние с Россией, используя, в том числе, и те уязвимости, которые связаны с германскими претензиями на роль глобального игрока для Евросоюза.

Не стоит также забывать и о становящихся все более явными намерениях США вытеснить Россию с европейского энергетического рынка. Первые газовозы с американским сланцевым газом уже начали прибывать в Европу, активно лоббируется строительство новых СПГ-терминалов, продвигается договор о ТТИП, позволяющий беспрепятственный экспорт газа из США в ЕС, реализуется проект транспортно-энергетической Балтийско-Адриатическо-Черноморской инициативы и т. д. Но при этом в Вашингтоне прекрасно понимают, что выиграть конкурентную борьбу получится только при использовании «нерыночных механизмов», то есть апеллируя к необходимости обеспечить энергобезопасность Евросоюза и исключить из числа поставщиков «враждебную» Россию. В этой связи достаточно показательны активизировавшиеся в последнее время в ЕС, и в Германии в том числе, дискуссии по поводу необходимости отмены строительства второй ветки «Северного потока».

И в рамках всей этой стратегии «сдерживания» возможные ответные действия России, с точки зрения США, не только вполне ожидаемы, но даже желательны, поскольку они сразу же интерпретируются как подтверждение «агрессивных намерений» Москвы и, соответственно, используются в качестве аргументов для подтверждения исходного тезиса.

Это отнюдь не означает, что Россия должна игнорировать повышенную активность НАТО в непосредственной близости своих границ — à la guerre comme à la guerre. Как, впрочем, и не следует воспринимать Германию исключительно в качестве жертвы обстоятельств. Многие немецкие политики сегодня вполне готовы согласиться на то, чтобы их страна приняла роль младшего партнера США: например, в недавнем документе фракции ХДС/ХСС в бундестаге, речь идет, помимо одобрения политики укрепления «восточного фланга» НАТО, также и о том, что «новый американский президент должен быть сподвигнут к усиленной ответственной внешнеполитической вовлеченности США, и Германия при этом активно предлагает себя в качестве партнера»⁹.

Но не стоит также забывать и приписываемую Наполеону максиму: «география — это судьба». Страны ЕС есть и будут остаться соседями России, и развитие с ними добрососедских отношений всегда будет соответствовать российским интересам. В то время как политика изоляции и конфронтации в Европе традиционно проводилась и будет проводится в интересах в первую очередь тех, кто в силу географических причин весьма отдален и, соответственно, мало затрагиваем проблемами континента.

• В системе охраны Белого дома выявлены серьезные бреши
• В Астане прошел российско-казахстанский бизнес-форум
• Работа для студента: с чего начинается поиск?
• Недорогие грунтовые металлоискатели для студентов и частных поисковиков
• У министра связи Николая Никифорова швейцарские часы